Добро пожаловать,
Гость
Логин
Пароль
Запомнить меня
Забыли пароль?
Наверх

Белый инквизитор

Роман Дмитрия Морозова
Поиск
Страница 5 из 512345

Старинный замок в миниатюре, гулкий и пустой – вот на что был похож дом, в котором проводили очередное празднество. Во всяком случае, так было указанно в приглашении. Дорогая, позолоченная бумага, стандартные строги приглашения – не именное, обезличенное, это единственная странность! И – пустой, без обязательной праздничной суеты, дом. Подумав, Арман решительно взбежал по ступенькам крыльца и стукнул в покрытый окалиной дверной молоток. Дверь распахнулось сразу же, стоило стихнуть звуку удара. Невозмутимый слуга, весь в чёрном, принял приглашение, приветственно поклонился и повёл гостя вглубь дома. Широкая винтовая лестница, освещённая только несколькими лампами, полого спускалась вниз. После нескольких витков Арман понял, что находится уже довольно глубоко под землёй. Необычное место для праздника!
- У шевалье есть маска? Сегодня костюмированный вечер! - Вспомнив о всунутой в руки полумаске, Арман торопливо нацепил её на себя и поправил слугу:
- Я Сэр Арман де Логви, странствующий рыцарь!
Тот молча поклонился и, распахнув перед гостем двери, прокричал услышанное имя в наполненный людьми зал. В глаза ударил яркий свет, по ушам – музыка и гомон веселящихся людей.
Появление нового гостя большого интереса это не вызвало. Несколько человек обернулось, но в общей сутолоке и суматохе большинство так ничего и не услышало. Все шутили, танцевали, пили вино и ели закуски со столов, расставленных вдоль стен.
Арман неспешно прошёл к ближайшему, подхватил бокал с вином, осторожно пригубил. Сочный, насыщенный аромат. Смесь нескольких дорогих вин и непонятные травы. Какой-то изысканный, явно восточный рецепт. В воздухе пахло благовониями и запахом разгорячённых тел.
- Рыцарь! Вы опоздали! Всё веселятся уже несколько часов! – Арман неторопливо обернулся – и вздрогнул. Если большинство женщин в своих нарядах изображали классических бабочек, белочек, диковенные цветы, то стоящая перед ним дама явно решила отличится. Огненно-рыжие волосы, ярко-красно платье, в тон ей маска на лице, небольшие рожки в волосах и выглядывающий из-под наряда хвост. Чертовка???
- Ого! Леди, вы поражаете меня своей смелостью! Подобный наряд в городе, который выбрал своей резиденцией Папа, граничит с вызовом.
Красавица надула губки:
- Вы как моя мамаша! Маскарад не терпит ограничений, к тому же это закрытый приём, специально проводимый так, что б не тревожить покой местных обывателей… ну и Папы, конечно. – Дама с напускным смирением присела в реверансе, озорно тряхнув рожками. – А теперь пойдёмте потанцуем!!

Арман любил танцевать. Правда, все его танцы кончились много лет назад, с той поры, как он стал охотником… Но красота танца была ему доступна. То, что танцевали здесь, было ему незнакомо, Но умение подмечать детали позволило выделить основные движения танца, а музыкальных слух, развитый с детства – уловит ритм. Подхватив руку незнакомки, он закружился в танце.
Впрочем, почти сразу ему стало неуютно: пользуясь раскованными движениями танца, чертовка прижималась к нему… слишком фривольно. С трудом вытерпев один танец, он торопливо сбежал с столу с закусками. Залпом выпив бокал вина с ароматом трав, он неспешно принялся жевать полоску копчёного мяса, с подчёркнутым вниманием изучая гобелен, висевший на стене.
- Арман! Не ведите себя, как престарелый монах в борделе. Не стоит пугаться смелых женщин! – Чертовка, с бокалам вина, вновь оказалась рядом. – Сегодня особенная ночь! Сегодня можно отпустить скрытого внутри вас зверя на волю! Не спорьте! Внутри каждого прячется животное. Что хочет ваше, Арман?
Девушка внимательно смотрела на собеседника, неторопливо потягивая вино.
- Что вы хотите услышать? Что я хочу женщин? Боюсь, я уже не мальчик, воспламеняющийся от манящей улыбки.
Чертовка улыбнулась: похоже, разговор её забавлял:
- Ну зачем же так примитивно! Даже самые примитивные животные хотят большего: они делают запасы пищи, значит, мечтают о достатке, они борются за место вожака – их манит власть. Они любят восхищать самочек- значит, у них есть гордость и восхищение окружающих им доступно. Корни всего этого – животное начало вашей натуры, вы никуда не денетесь от него.
- Далеко не все следуют подобным страстям. Множество людей довольствуется землёй и куском хлеба. Они живут смирением…
- Это стадо баранов, вот и всё. – Девушка с превосходством улыбнулось. – Есть хищники, и есть их жертвы, способные только блеять под клыками, когда придёт из черёд. Это тоже животное начало, и оно есть в каждом: слишком многие стремятся, что бы победило именно оно! Но у вас в глазах огонь, Арман! Я не поверю, что вы согласны быть овцой в стаде! Ваши желания выдают вас: вы хотите большего!
- Да! Я хочу крови! Я давно ушёл не только из стада, но и из стаи. Я – волк одиночка, и мои жертвы обычно имеют клыки.
Чертовка довольно улыбнулась:
- Да! Вы знаете толк в наслаждениях! Запах крови, ощущение превосходства над жертвой, покорно ждущей твоего решения: жить ему или умереть… и тысячи жертв, погибающих по твоему желанию. Истинная власть всегда строится на крови!!!
- Вы путаете меня с вашими приятелями. – Арману стало противно. Он торопливо, испытывая брезгливость, стряхнул руку девушки со своей руки. – Меня не манят игры герцогов и королей, и мне нет дела до власти играть – и убивать по своему желанию. Я использую не инстинкты, а сердце и разум. Ты заигралась в роль собственной маски, красавица!
- Карнавал это предполагает. Любую маску стоит отыгрывать целиком. Вас это оскорбляет? У вас претензии к олицетворению этой маски?
- А у тебя нет обиды на врага рода человеческого? Разве не он губит души вокруг, обрекая их на вечные муки?
- Муки? Это только если заранее не приготовить себе местечко поуютней. И потом: С ним можно договориться.
- С кем? С Дьяволом? Отцом лжи и обмана?
- Так говорят. Но давайте посмотрим: Бог признаётся верующими светлым началом мира, источником всяческой жизни, добра и мудрости. Вся благодать имеет своим источником Его, весь мир создан Им, Он вершит судьбы людей и всей Вселенной. Вместе с тем именно Бог является источником понятия "грех", именно Бог постоянно гневается на грешников и карает их, именно Бог заставил Авраама принести на алтарь собственного сына, именно Бог изгнал из Рая Адама и Еву за их желание продолжить человеческий род, а когда изгнание не привело юное человечество к гибели, устроил Великий Потоп...
- Дьявол признается верующими источником всяческой нечисти, врагом рода человеческого, искушающим истинных верующих своими наущениями. Между тем для Дьявола не существует понятия греха, Дьявол никогда ни на кого не гневается (за что он может гневаться?), Дьявол не устраивал Великого Потопа, Дьявол не выгонял Адама и Еву из Рая, Дьявол никогда не препятствовал человеческому роду плодиться и размножаться, никогда не устраивал массовых эпидемий и войн, карая грешников...
- Бог, по мнению самих же верующих, истребил гораздо больше людей, нежели Дьявол. И все потому, что Бога легко разгневать, а разгневанный Бог, используя свое могущество, не считается с тем, скольких ему придется убить, чтобы утихомирить свои эмоции.
- Так кто же бог и кто же дьявол?
- Бог – совсем не тот, каким его представляют невежественные люди. Он – не судья, он – Творец мира, труженик с мозолистыми руками. Не он судит людей – они сами карают себя, своими поступками лишаясь благодати, выходя из действия ЕГО вселенских законов. Своими животными поступками: алчностью, похотью, стяжательством и жаждой власти.
- Я слышала это много раз. – Красавица ничуть не обиделась, или просто не показала виду. Многие говорят так же – но лгут, прикрывая напускным смирением животное собственной души. Дай им волю – и они пойдёт по трупам, чтобы иметь лишний кусок. Хотя зачастую обходятся доносами, предпочитая подлость и интриги честной драке.
- Многие. – Инквизитор внезапно почувствовал усталость. Руки словно налились свинцом, тело стало ватным и непослушным. С трудом он протолкнул сквозь костенеющий рот:
- Не ошибитесь. Многие, но не все.
- Серу де Логви плохо! Наверное, он устал с дороги и не рассчитал с выпивкой! Южные вина так коварны! Отнесите его в гостевые покои, пусть проспится.
Чьи-то сильные руки подхватили его, не давая упасть – и вокруг сгустилась тьма.

Пробуждение было не из приятных. Ведро холодной воды, отдающей тиной, было выплеснуто на обнажённое тело, вырвав сознание из забытья. Арман дёрнулся – но в руки и ноги тут же впились верёвки, не давая пошевелиться. Спина ощутила холод гранитного камня – а в лицо ударила полная луна. Инквизитор лежал на каменном жертвеннике, руки и ноги его туго были притянуты кожаными ремнями куда-то к земле, скрываясь во мраке теней, отбрасываемых факелами.
- Я же говорила, сегодня особая ночь. – Обнажённая женщина, оставившая на себе только красные рожки в копне рыжих волос, прижималась к стоящему рядом с ней мужчине, одетом в чёрную кожу, с козлиной маской на лице – и держащему в руках двуручник Армана. Тот задёргался в тщетном усилии порвать верёвки.
- Да, это ночь особая. - Мужчина в маске говорил весело, не скрывая довольства – и издёвки. Сегодня, в ночь полной луны, мы принесём в жертву своему господину двух необычных людей: святошу из-за моря – и белого инквизитора!!! – говорящий захохотал, сорвал маску – и ударил Армана по щеке, разодрав щёку драгоценными камнями на перстнях:
- Где МОЙ меч, папское отродье?
- Граф? Вот уж не ожидал встретить вас в таком месте. Я видел, что вы негодяй, но не предполагал, что зло пустило корни так глубоко!
- Что ты знаешь о подлинном ЗЛЕ, святоша? Ты никогда не испытывал наслаждения на своих судах. Я заподозрил неладное ещё во время поединка, когда простой рыцарь не получал удовольствия от схватки. Правда, тогда я решил, что это обычное высокомерие наёмника. Лишь обыскав твои вещи, я понял, что за гость пожаловал на турнир. А когда ты оказался на балу, организуемом НАШИМИ людьми для просвещения высокомерной знати, в доме одного из наших адептов, я понял – это судьба! Ты будешь сулить и рыдать, но твоя душа достанется нашему Владыке!!!
Серая тень мелькнула, стелясь по земле, среди ночной темноты. Арман рассмеялся в лицо разгневанному графу – и жрецу в очередной козлиной маске, приготовившему необычный полупрозрачный нож.
- Вы, привыкшие приносить жертвы! Чужой кровью расплачиваясь за собственные страсти, удовольствия, достаток и кусок власти! Вы решили, что знаете о жизни всё? Что нашли прямую и короткую дорогу к успеху? Что главное – не бояться замараться в чужой крови, и вы уже – хищники среди стада баранов? И всё, что вам нужно – это вдосталь попировать?
Жрец неторопливо концом странного ножа рисовал непонятные рисунки на груди Армана. Тонкое лезвие еле слышно поскрипывало, разрезая чужую кожу. Инквизитор лежал спокойно, усилием воли откинув боль, и незаметно разминал мышцы, готовясь действовать. А вот толпа аристократов, услышав насмешливую речь жертвы, вознегодовала.
- Да! Вокруг нас – стадо! Овцы, предназначенные на убой! И мы не боимся стать не пастухами, как твердят подобные тебе – а хищниками, берущими то, что им хочется!
Арман засмеялся, мотая головой. Естественный жест позволил определить, где стоят противники, и тренированный мозг тут же начал выстраивать рисунок схватки.
- Глупцы! Путь жрецов и жертв – это кольцо! Тот, кто впервые принёс в жертву своим интересам кого-то другого, не обязательно зарезав: оболгав, обманув, использовав, уже вступает на этот круг. Круг таких же, как он сам. Отныне он принят в стаю, на нём тавро хищника, он ценит только таких, как он сам, не замечая, что другие уже жадно смотрят ему в спину, и ритуальные ножи уже занесены и над ним! И чем он выше – тем больше клинков готовятся превратить жреца – в жертву!
- Но ты, убивающий в угоду своему богу! – Обнажённая дама, подойдя ближе, с удовольствием подхватила пальцем стекающую по обнажённому боку каплю крови, облизнула, зажмурившись от удовольствия. – Разве ты не такой же, как мы?
Арман вздохнул.
- Я знаю это. В отличие от моих братьев по вере, страшащихся содеянного и малодушно прощающих сами себя, я понимаю, что проклят. Я нарушил главные заповеди веры, и нет мне прощения. Но всё же между нами есть разница.
- Глупость. На деле все люди молятся одному богу – золоту! Они идут к нему разными тропами, но идут – все! И одну тропу сейчас ты узришь воочию! – Жрец торжественно поднял над грудью Армана свой необычный нож, но граф положил ему руку на плечо.
- Одну секунду. Пусть святоша скажет перед смертью: если мы все прокляты, то в чём разница между нами?
- Вы – шакалы, роящиеся в отбросах и убивающие друг друга за кусок падали пожирнее. В этом ваша сущность. Вы все – шакалы. А я – волк! – Рука инквизитора взметнулась, перехватывая худую кисть жреца, выворачивая руки – и вот уже тот падает с полупрозрачным клинком в горле. Арман резко отталкивается от алтаря, выворачивая привязанные ноги, руками впиваясь в шею ближайшего адепта и всей тяжестью ломая тому шею. Бой!
Три самых расторопных клинка выбивают искры с алтаря, где только сейчас лежало истекающее кровью тело жертвы. Низкий рык – и серая тень выскакивает из темноты, повисая на груди разодетого франта, и кровь фонтаном бьёт из располосованной шеи. Бой!
Клинок адепта, выхваченный из руки оседающего тела, бьёт у подножия алтаря, освобождая ногу. Резкий взмах и вот он уже дрожит в груди ближайшего мужчины, заставляя остальных промедлить пару спасительных мгновений. Бой!
Женский визг взвился над поляной, заставив задрожать свет факелов. Серая тень метнулась вниз, разодрав чью-то ногу – человек, охнув, упал, и его крик смешался с криком женщин. Бой!
Перекатиться через алтарь, ударом ноги вбивая чьи-то зубы в глотку. Рядом свистнул клинок, промахиваясь на волос и перерубая последнюю верёвку, мешающую свободе движений. Рядом взметнулся двуручник. Его оружие! Увернуться от падующего полукруга, рывком выхватить из пояса скулящего тела кинжал, ощутив в руке резь от украшений в рукояти – и метнуть в перекошенное лицо графа, рывком выхватывая увязший в земле клинок – и взметнуть его вверх, с блаженством ощущая, как становится невесомо-послушным тело, как поясняется разум, очищаясь но горячки и азарта.
- Да свершится суд божий! Бой!
Тёмных было много. Они, позабыв страх, лезли вперёд, их клинки сполохами огней факелов стремились к сердцу намеченной жертвы, даже женщины, похватав кинжальчики, старательно их метали, целя в незащищённую спишу – а двуручник сверкал, каждым взмахом верша правосудие, ибо не было в обезумевшей толпе правых, и можно было не сдерживаться. Он успевал везде, где можно, а там, где не успевал он, успевала серая тень, молнией метаясь по окровавленной земле. Горячей была эта ночь. Горячей – и кровавой. Но когда двуручник потяжелел, опускаясь к земле – живых вразов, стоящих на ногах, вокруг уже не было. Были враз ослабевшие руки и острая боль под левой лопаткой. Там, зайдя по рукоять, набухал небольшой острый кинжал с золочёной рукоятью. Изящная, дамская штучка.
Инквизитор тяжело засмеялся, сплёвывая кровью из прокушенных губ. Он поднял руки к ночному небу, запрокидывая голову.
- Что ж, если такова твоя воля – я готов! И – спасибо, что не дал умереть раньше моих врагов!
- Погоди умирать. Вначале развяжи.
Кровь уже туманила взор. Тяжело опираясь на меч, Арман сделал несколько шагов – и в неверном свете факелов увидел связанную фигуру, лежащую у кустов. В памяти всплыло: « - Сегодня, в ночь полной луны, мы принесём в жертву своему господину двух необычных людей: святошу из-за моря – и белого инквизитора!»
- Святоша? Ты священник, брат? – ещё один шаг – и лицо, виденное совсем недавно. С наполовину поседевшей, рыжей бородой.
- Нет. Но я могу тебе помочь.
- Если ты враг этих нелюдей, то – тяжёлое лезвие рассекло верёвки, после чего руки разжались и Арман ничком упал в пахнущую кровью хвою леса.
Ночь. Темнота – и исчезающая боль в груди. Странная лёгкость, пробуждающая желание полететь. Хочется рвануться – и оказаться среди облаков, но тьма разрастается, готовясь поглотить
Свет. Неяркий, лёгкий, исходящий из двух ладоней. Он растекался по телу, легко касаясь кожи, застарелых шрамов, проникая в сердце и лёгкие. Вместе со всетом вернулась боль. Болели разбитые в кровь ноги, болели кровоточащие руки, но сильнее всего болело под левой лопаткой. Там поселился кусок льда – острый и тонкий, доставший до сердца. Свет сгустился, стало жарко – и кусок льда рывком исчез, заставив тело изогнуться дугой, а кровь – тяжелой волной хлынуть в рану. Тьма вновь сгустилась, но это было даже приятно – боль вновь отступила, и знакомая лёгкость потянула куда-то вдаль…
И вновь появился свет. Он был ещё более тусклым и прерывистым, свету было тяжело. Он отступал под напором тьмы, но не сдавался и вновь отвоёвывал пядь за пядью, наступая, неся знакомую тяжесть – и боль. «- Творец, как больно!»
Внутри словно зажёгся маленький костёр. Творец? Лепестки костра не жалили – ласково, но настойчиво грели, неспешно расходясь по телу. Приободрившийся свет двинулся в унисон, создавая непонятную гармонию огня и света… Внезапно всё закрутилось, вонзилось в тело, Боль нахлынула – и сознание вылетело из беспамятства, подальше от тьмы.
Тело болело, словно его долго и упорно били камнями. Сердце саднило, а под левой лопаткой немилосердно тянуло, словно кто-то сжал кожу. Голова кружилась, пере глазами плыло, но руки – и ноги слушались. Рядом послышалось тихое, но настойчивое ржание.
- Ветер! Ты откуда? - Оборванный провод – и перемётные сумки на спине. Похоже, пропасть Арман должен был качественно – вместе с вещами и конём. – Ладно, друг, пойдём отсюда!
Тихий стон под ногами. Давешний бородач лечит без сознания, из рта – тонкая струйка крови. Поколебавшись, инквизитор наклоняется. Вселенная боли вспыхнула, зажглась во всём теле, но бородача удалось приподнять едва ли на локоть. Ветер, поглядев, жалобно заржал, помедлил – и лёг, аккуратно поджав под себя ноги. Боль заполняло тело ещё три раза, прежде чем неожиданный спаситель оказался на лошади. Ещё одно запредельное усилие – найти и сунуть в вещи свой заляпанный чужой кровью меч. После этого конь тихонько, ободряюще заржал – и, аккуратно приподнявшись, двинулся прочь от страшной поляну, залитой кровью и усеянной остывающими трупами. Человек шёл рядом, держась за гриву – и не замечал, что повод коня был перекушен крепкими волчьими челюстями. А и заметил бы – не удивился, лишь благодарно усмехнулся, упрямо борясь с подступающим беспамятством.


(Продолжение следует...)
Страница 5 из 512345