Неделю Ладар отъедался, выздоравливая и собирая силы. Продукты принес дух-казначей откуда-то из своих вневременных заначек. И ещё свою лепту вносил Кирк – увидев ослабевшего, окровавленного хозяина он страшно разволновался и постоянно притаскивал тушки убитых им тварей. Правда, в том, что съедобно для людей, а что – нет, он совершенно не разбирался и большую часть съедал сам, но всё же меню пополнял. Дзега моталась по городу, пытаясь увидеть в руинах призрак былого великолепия. Помня о желании Ладара найти документацию по порталам, она приносила все найденные книги ему, но пока единственной стоящей книгой был справочник по общей магии. Им Ладар неожиданно для себя увлёкся. Как оказалось, его магический потенциал вырос достаточно, чтобы освоить на практике простые, но удобные в быту чары светильника, полога от насекомых, магической глажки и штопки и прочие мелкие, но столь облегчающие жизнь путешественнику заклинания. Аарх даже заподозрил, что книжка эта «нашлась» не случайно – слишком уж подходили к нему эти чары: требующие не столько сил, сколько аккуратности и точности, они идеально позволяли развивать его собственные возможности, как раз и требующие тонких, ювелирных воздействий. Правда, легко поднимая свои вещи и манипулируя ими в пространстве, он с удивлением вспоминал себя самого годичной давности, с трудом поднимающего обычную отмычку, и, на пределе сил – полную кружку с пивом. Всё же жизнь на самом краю не прошла даром, значительно развив его способности. И вправду, всё, что не убивает, делает нас сильнее.
Дзега возникла неожиданно, как раз во время очередного занятия. Хмыкнув, поглядела, как мокрая куртка внезапно покрылась парами быстро испаряющейся влаги, как прошлись по ней «горячие руки», придавая ткани строгий и даже парадный вид, и спросила:
- Ну, ты как, оклемался? По моему, тебе пора вставать и заняться, наконец, моими проблемами.
- А какие у тебя проблемы? – Ладар перекатился на бок и с интересом посмотрел на девушку. – И почему я должен ими заниматься?
- Ты забыл о трещине в пространстве? Хаос действует на любые создания этого мира! И пусть я намного крепче людей, но, в конце концов, я тоже принадлежу к этой Вселенной… И вообще, мне просто неприятно ощущать Хаос! – Она с омерзением передёрнулась. – А почему именно ты? Так ведь больше некому!
Два огромных наивных глаза уставились на человека, и тот поневоле почувствовал необходимость хранить и защищать этого странного ребёнка, но тут же ухмыльнулся.
- Прекрати! Не корчи из себя наивное дитя, не стоит, я и так постараюсь тебе помочь, если ты точно скажешь, что именно тебе нужно. А то, может, тебя придётся сопровождать в подземные города гномов, или заповедные леса эльфов, а то вообще на Южный материк, к драконам…
- Ничего столь обременительного. – Дзега улыбнулась. – Просто помоги выбраться из зоны действия Хаоса и вновь обрести силы. Дальше я и сама справлюсь. И, кстати, восточный край долины мне подойдёт. Ты ведь всё равно туда собрался?
Ладар в задумчивости кивнул головой.
- В принципе, да, вот только мне нужно разобраться с этой проклятущей трещиной. Я так понимаю, мне её и заделывать, больше некому. Я хотел остаться здесь какое-то время, поискать книги по магии… Где-то должно быть описание экспериментов с Хаосом, может, там что-то будет и на тему, как его изгнать.
- Такие описания были в башне, но там временных пузырей не было, всё давно превратилось в пыль. Услуга за услугу: ты помогаешь мне, а я рассказываю, что знаю о прорехах пространства.
- И много ты о них знаешь? – Хитрый, вкрадчивый вопрос.
Задумчивый взгляд и чуть смущённое признание:
- Немного! Но это всё же больше того, что знают о них все остальные маги этого мира, просто потому, что они вообще ничего не знают! Ну как, ты поможешь мне? Учти, это опасно: если погибну я, наверняка погибнешь и ты.
- Ой, девчонка, что-то ты не договариваешь. Вряд ли ты боишься животных проклятых земель: по развалинам шарила, будь здоров, а в них опасностей не меньше. Идёт: я обещаю тебе помощь, а ты рассказываешь, когда и как она тебе может потребоваться.
- На территории Хаоса мне действительно мало что может грозить. Животные, растения, магические ловушки… подумаешь, мелочи какие! А вот за ней… мне потребуется какое-то время, чтобы обрести силы. И на это время меня придётся укрыть за твоей любимой сферой небытия. Сможешь?
- Смогу, только есть проблема: сфера у меня одна, мне придётся обходиться без защиты. И если со мной что-либо случиться – она исчезнет.
Дзега фыркнула.
- Такой большой мальчик, да вне зоны действия Хаоса способен сам о себе позаботиться. Если будешь держать её накрепко – никто, кроме обычной живности этих лесов, на тебя и не посмотрит. Уговор?
Ладар хмыкнул.
- Не играй во взрослые игры. Никаких договоров, никаких соглашений – сейчас я вижу перед собой ребёнка и сделаю всё, чтобы с ним ничего не случилось. Вот когда ты повзрослеешь, тогда и поговорим об оплате.
Дзега перевела дух, с шумом выдохнула воздух – и, внезапно, уткнувшись лицом в плечо парня, разревелась. Тот растерялся, неуклюже обнял, пытаясь утешить. Наконец, та отстранилась, вытирая покрасневшие глаза.
- Прости. Ты – чудо. На земле практически нет людей, способных сказать то же, что сказал ты. Особенно, если учесть все те догадки, о которых ты старательно умалчиваешь и которые роятся у тебя в голове. Я уж и забыла, каково это – когда кто-то вот так искренне о тебе заботится. Не из сиюминутного каприза, не просто дать плачущему ребёнку конфетку, а сознательно, целеустремлённо идти на риск против непонятно чего, просто чтобы доставить кого-то домой. Я – постараюсь, чтобы ты не пожалел об этом.
- Идёт! Тогда пошли собираться!
- Что, так сразу? – кажется, Дзега растерялась.
- А что тянуть? И потом, ты сама говорила, что хаос действует и на тебя? И кстати, на духов он тоже действует?
Девушка грустно улыбнулась.
- А почему, ты думаешь, они сходят с ума? Пусть не за дни, а за тысячелетия, но всё равно: они создания этого мира. Их спасает только то, что на них – печать смерти, а это самый страшный противник Хаоса.
- Ну, значит, ещё один весомый повод не тянуть.
Утро выдалось солнечным, бодрым, удачным. Как и предполагал Ладар, дорога, идущая вдоль долины и закончившаяся у западных ворот города, обнаружилась у восточных. Кирк, застоявшийся в городе, радостно перебирал своими трёхпалыми лапами, не замечая дополнительного веса от тюков, собранных заботливыми духами – и девушки-подростка. Седло, сделанное из пары старых ковров, удобно вмещало и людей, и их поклажу, и можно было чуть расслабиться и, по прежнему настороженно глядя по сторонам, начать разговор:
- Так что такое – прореха в пространстве?
- Ну, для начала, нужно объяснить, что же такое – пространство… Попробую попроще: вспомни южный материк. Пустые скалы, на которых ничего не растёт. Такое бывает, если жизнь ещё не добралась до земли… или уже ушла. Для существ, живущих миллионы лет, жизнь подобна приливам и отливам: она приходит и уходит, повинуясь своим законам, подобно морским волнам. Только ей нужно не воздействие извне, а условия для прихода…
- Прости, но причём тут трещина в мироздании?
- Блин, ну какой же ты нетерпеливый! Хорошо, без иносказаний: строение пространства многомерно. В основе своей это векторная составляющая, задающая его структуру и протяженность, ничего более. Жизнь на ней невозможна. Именно так выглядят вырожденные, мёртвые вселенные. В них нет ничего, вообще ничего. Однако природа не терпит пустоты: первой на них появляется Время. Пронизывая векторную структуру, оно стимулирует выработку им энергии. Простейшей, бессмысленной силы – саморазрушения и самовосстановления. Постоянно убивающей себя и постоянно возникающей вновь. А что ещё может зародиться в мёртвом мире? Время усмиряет её, преобразует, превращая смерть и возрождение в бессмысленную смену форм. После этого энергия приобретает известную тебе, хоть и жутко неприятную форму – Хаоса. Однако он уже подчиняется созданным для данной Вселенной законам, и с ним можно работать… Со временем энергии становится много, она, словно плодородная почва, растёт, готовая принять семя и породить жизнь... И тогда появляется Творец.
- Откуда?
- Говорят, первый Творец появился случайно, из одной формы Хаоса. Возможно, но ту вселенную мне искренне жаль: все её силы ушли на это деяние, и вряд ли она могла похвастать чем-то ещё… Представляю, как это было: заполнивший пространство Хаос, разросшийся до такой степени, что начал пожирать сам себя, рождая причудливые формы… Целые миры – однодневки, возникающие и вновь исчезающие в его жадной пасти… Тонкую, слабую искорку Творца, только что родившуюся и в попытке спастись уничтожающую родителя… Думаю, в тот раз Творец не создал ничего, кроме Смерти. Успел ли он осознать себя? Скорее, это случилось уже после гибели той вселенной, в ожидании возможности появления следующей.
- Да… Страшная картинка. Я понял твою аналогию с пустыней и цветущим садом, но не нужно: я не настолько ребёнок, чтобы подбирать столь наивные аналогии.
- Думаешь, взрослый? – Хитрый прищур глаз. – Ну, тогда продолжим!
Две тонкие ладошки легли на глаза человека – и вместо привычных кустов и дороги возник какой то странный, призрачный лабиринт, уходящий, казалось, одновременно во все стороны. Вправо, влево вверх, вниз… Закружилась голова, тысячи уровней убегали вверх – и столько же виднелось под ногами…
- Почему-то все ваши учёные мужи в один голос утверждают, что пространство это плоскость. Не знаю, что это, скудоумие или сознательное упрощение видения мира до приемлемой модели, но это просто глупо! Пусть вы живёте на достаточно ровной земле, но даже она имеет и горы, и моря, то есть её уровень постоянно колеблется. Если увидеть ваш мир со стороны – то это вообще не плоскость, а шар.
Девушка хихикнула, почувствовав изумления собеседника, и продолжила, прижимая ладошки к глазам:
- Ты смотри, не отвлекайся… Мы продолжаем двигаться – видишь постепенное изменение ландшафта? Как оно происходит?
- В основном меняется картинка на одном уровне со мной. Меньше – на ближайших уровнях сверху и снизу, ещё меньше – на более дальних уровнях… Но ведь реально пространство не меняется?
- Нет. Изменяется твой взгляд на него. Меняются вектора приложения твоего взгляда. Теперь ты видишь и способен понять кое-что о многомерности пространства. Ты можешь увидеть вектор?
- Если б я знал, куда смотреть!
- Направление приложения сил. На этом уровне, и с моей помощью, это возможно. Постарайся!
Неспешно выдохнуть, расслабиться, стараясь увидеть как можно больше. Замедлить удар сердца, освободить разум, словно готовясь скользнуть в небытие… И понять – то, что дрожит перед глазами – и есть небытие, часть мира, свободного от материи, где от всех мировых энергий остались лишь легко скользящие смутные тени. Заново, пристально оглядеться, изучая то, что привык считать пустым, заполненным туманом пространством – и внезапно увидеть нечто...
Не энергия – и не движение. Прообраз движения, словно воздух в яркий солнечный день колеблется, пропуская палящий жар. Вот только ни солнца, не воздуха тут не было. А был вектор. Направляющая будущих сил. Странная, непонятная вещь – вполне поддающаяся его волевому усилию. Аккуратно подхватив нечто, он развернул послушную часть поперёк своего пути, направив в сторону – и услышал внезапный громкий треск. Ладошки тут же исчезли с лица.
- Ну и что ты натворил? Коль уж очутился на уровне Творца, будь добр не вести тебя как слон в посудной лавке! Ох уж эти люди, даже самых лучших из них нужно держать на коротком поводке!
В некотором испуге Ладар открыл глаза. Справа от дороги внезапно появилась широкая просека – словно какой-то великан распахал землю гигантским плугом, обращая внимания на столетние деревья не большее, чем пахарь – на травинки, попавшие под лемех.
- Это сделал я? Но как? Даже архимагам подобное не под силу… разве что объединившись и вызвав несколько мощных элементалей - земли и воздуха, и то – чем дальше от мага, тем хуже они подчиняются командам и норовят улизнуть. А тут, за мгновение и простое усилие – и просека до горизонта!
Насмешливый, чуть презрительный хмык.
- Архимагом ты не стал, не переживай. Просто обычные маги работают с энергиями, собирая их и воздействуя силой своей магии на силу природы, ломая её и заставляя служить своим целям. Это всё равно, что поймать и обуздать дикого зверя, удерживая его в оковах, ломая его волю, полагаясь только на силу рук. Но ты сам знаешь – иногда просто погладить зверя, и он перестанет быть твоим врагом и, возможно, сам захочет тебе помочь. Так и тебе не потребовалось большой силы – просто потому, что ты способен опуститься на уровень небытия и действовать тут. Не на уровне Творца, конечно, но и не на уровне Смерти. Ты – Аарх, у тебя свои пути. Будем смотреть дальше?
- Будем! - Ладар прикрыл глаза, чувствуя, как тонкие ладошки ложатся на лицо, разгоняя туман небытия и создавая удивительно чёткую, яркую картинку на неведомый и призрачный вид изнанки мира.
Это было странное, необычное зрелище. Букашка, рождённая в плоском, привычном мире, училось ориентироваться в мире множества измерений. Кирк, неторопливо бредущий по дороге, отражался во множестве плоскостей. И вид его был странный, словно сияющее облачко покрыло конструкцию из изломанных линий. Первая его попытка найти поводья, не открывая глаз, лишь позабавила Дзегу, заставив её рассмеяться долгим и переливчатым смехом – звонким, как у любого ребёнка, но с ноткой хрипотцы, присущей скорее умудрённым жизнью женщинам.
Сломанная ветка, меняющая свои очертания по мере того, как из неё уходила жизнь. Какой-то неосторожный хищник, оказавшийся вблизи дороги и признанный подходящим объектом для исследования. Любое движение, любая смена ландшафта – всё использовалось для учёбы. Измочаленное, вырванное с корнем дерево, кровавые ошмётки от звериного тела, очередные просеки в лесу, словно выгрызенная древняя дорога – всё это вызывало новые приступы хохота у спутницы Ладара.
- А ты думал, что? - Она хваталась за его пояс, чтобы не упасть с нервно вздрагивающего от очередной причуды хозяина Кирка. – Раз, и стал вровень с Творцом? Получил доступ к некоторым из его инструментов – и стал таким же?
- Вообще не понимаю, как тут можно что-то создавать. Разрушать – да, легко. Но что-то создать…
- А создавать вообще на порядок сложней. К тому же вы, люди, все новые знания используете прежде всего для разрушения. Может, так оставим? Будешь самым крутым магом-разрушителем?
- Если ты забыла, ты хотела научить меня, как заштопать прореху в пространстве Вселенной. Я так предполагаю, что разрушением здесь ничего не сделаешь! Объясни дальше!
- Вначале освой это! Как только ты сможешь сделать свои движения достаточно ювелирными – так, чтобы не сеять вокруг Смерть, пойдём дальше.
Ладар честно пытался. Довольно скоро он научился самостоятельно погружаться на новые пласты небытия, показанные ему Дзегой. Но работа с векторами была слишком необычной. Подобно сжатым пружинам, они всегда были готовы направить поток силы – максимально большой и мощный. Это действительно был инструмент не мелкого божка, только и способного, что дарить утешение и совершать мелкие чудеся, чтобы поразить воображение зевак, но Творца, способный двигать горы и уничтожать миры… И, наверное, создавать. С последним было туго. Дни проходили за днями. Ладар научился определять опасность, не выходя из транса – и ликвидировать её в нём же. Несколько раз он уничтожал пытавшихся напасть на них хищников, один раз разогнал целую стаю, устроившую на них охоту, просто закольцевав вектор и вызвав самую настоящую бурю. Только, в отличие от обычной, она была послушной – и не тронула путешественников, ограничившись местом засады.
На третий день Дзега потребовала устроить день отдыха. Устроившись на берегу небольшой речки, они весь день купались, валялись на песке и ловили рыбу – так, что даже Кирк объелся и равнодушно смотрел на бьющихся на берегу скользких рыбин.. Дзега прекрасно разбиралась в местных травах, тут же подобрав листья, от которых улов приобрёл одуряющий вкус и аромат. Два десятка рыб коптились в небольшом шалашике, ещё столько же пеклись, завёрнутые в листья, в углях – впрок, на дорогу, когда Дзега внезапно попросила, вытянув вверх руку:
-Там, на верхушке дерева… Сорви мне пару веток, на них самые смачные листья!
Потянуться верх? Машинально Ладар вошёл в уже привычное состояние транса, увидев призрачный и искажённый мир, проекцию дерева на нескольких ближайших пластах. Вектор выдал крохотный импульс силы, заставивший ветку переломиться у самого ствола – и, кружась, опуститься на землю возле их стоянки.
Девушка довольно улыбнулась и сказала спокойно и выразительно:
- Ну вот! А мучился, метался! Ты же мастер ювелирных касаний! Нужно было просто расслабиться и делать то, что лучше всего получается.
- Да? – Ладар счастливо подпрыгнул, и тут же замер, глядя на собеседницу, поражённый внезапным открытием. – А ведь ты уже не выглядишь ребёнком. Ты стала старше! Теперь ты юная, но вполне сформированная девушка.
- Это плохо. – Дзега нахмурилась. – Моё время тут течёт слишком быстро. Нужно выбираться с территории Хаоса, а ты всё ещё не готов к тому, чтобы защитить меня.
- Так ты для этого обучаешь меня управлению изначальными силами?
- Возможно. Пока и я не знаю, как получится. Но подобные знания и тебе нужны, как воздух, разве нет? И вообще, пока у нас прорыв, нужно учиться дальше.
- И что у нас следующим уроком? – Ладар привычно окунулся в мир небытия, с сомнением оглядывая пространство. Тут так пустынно… Кроме векторов, ничего нет.
- Есть, но на более высоких уровнях! Ты же не в мёртвых вселенных, тут есть всё, просто мы нырнули очень глубоко. И потом – чтобы создать что-то из чистой энергии, нужно время.
Ладар в недоумении моргнул, картинка смазалась, и он вновь оказался возле костра.
- Но ведь время течёт само по себе, что я могу с ним сделать?
Дзега закусила губу, сосредоточенно глядя в огонь…
- Да, ещё и теорию о слоистом времени ты не осилишь. Не всё сразу. Ладно, ты умеешь играть на чём-нибудь?
Ладар растерялся, потом залился краской и, в смущении покопавшись в вещмешке, вытащил небольшую старую свирель.
- Вот. Когда-то я свистел на дудке, но мой первый учитель увидел и подарил её… И даже показал пару мелодий. Просил играть их ему, когда накатывал очередной приступ боли, тогда ему становилось полегче.
- Сыграй.
Парень тщательно протёр старое, потемневшее дерево. Столько всего с ним приключилось за последнее время, а свирель учителя так и валялась на дне его мешка. Память о друге? О втором отце? Он никогда и ни для кого не играл – просто не считал, что умеет делать это так же красиво, как выступающие в их городе заезжие музыканты. И вот – эта странная девочка… нет, уже девушка легко уговорила его на то, что он считал похороненным в глубинах памяти.
Старая, старая флейта… звонкая, чуть надтреснутая мелодия, в которой слышно журчанье ручья, крики птиц и лепет младенца… Безыскусная, простая, зато идущая от сердца. Дзега слушала её, чуть прикрыв глаза – и губы её трепетали, словно ведя неслышную никому песню.
- У тебя был хороший учитель. Он не стал портить твой вкус глупыми песенками и музыкальной грамотой. Тебе достаточно вложить душу - твоя свирель затронет сердце. Это подойдёт. Дай один звук.
Длинный, протяжный вздох пронёсся над поляной.
- Теперь короткий.
Свирель вскрикнула, как испуганный ребёнок.
- Хорошо. Вернись в небытие. Отлично. Теперь представь: каждый звук – это мгновенье. Короткое и длинное, яростное или спокойное. Раздай их векторам – и сыграй свою мелодию.
Словно в тумане, Ладар поднёс свирель к губам… Странный, призрачный мир встрепенулся, тугие волны застыли, готовясь к непонятно чему – и крохотная мелодия ударила в призрачные своды, заставив вектора, больше всего похожие в этот момент на длинные извивающиеся нити, сплестись в какой-то новый, простенький и незамысловатый узор.
Заранее страшась увиденного, Ладар открыл глаза. Прямо перед ним простиралась очередная вырубка. Вновь своими забавами с изначальными силами он проредил древний лес. Но в этот раз не дымящаяся, исковерканная земля с измочаленными кусками деревьев лежала перед человеком – нет. Скорее, это было похоже на гать через болото. Ровные ряды брёвен уходили к горизонту, образуя новую дорогу, по которой так и подмывало пройти.
Тонкая ладонь легла на его руку.
- Поэтому и говорят: Изначальная музыка творения. В Хаосе все вектора подобны волосам, спутанным и свалявшимся. У Творца они образуют огромный гобелен, где всему есть своё место, создающее картину мира. Уложить их так, чтобы им это понравилось, и они сами стремились лечь поудобнее – искусство, недоступное никому, кроме самого Создателя. То, что сделаешь ты, или я, исчезнет со временем, прорастут новые деревья, и всё станет, как прежде. Люди называют это законами природы, не понимая, что просто слышат изначальную музыку, создающую этот мир. В иных Вселенных, у иных Творцов музыка другая – и их законы другие.
Ладар, помолчал, вслушиваясь.
- Ну а если без аналогий?
Очередной звонкий смех вспугнул молчание притихшего леса.
- А без аналогий не получится. Ты не Создатель и даже не бог. Тебе не под силу понять всей сложности процессов, с которыми ты так легко играл. Малыш, тебе удалось соединить разрушение и созидание, энергию и искусство, силу и музыку, найти свой путь – не заморачивайся потаёнными смыслами. Никто и никогда не в состоянии постичь всё до конца. Ну, за исключением, быть может, Творца. Не уподобляйся сороконожке, в своём стремлении понять, как нужно ходить разучившейся это делать! Просто играй!
Резко прыгнуть вперёд – на странный, покрытый узорами пол зала. Голова на секунду закружилась, всё поплыло – и вокруг поднялись призрачные стены лабиринта. Сияющие стены дрожали и изгибались, словно колышущееся от малейшего дуновения ветерка, но были полны энергией – любой прикоснувшийся к ним сгорел бы за один удар сердца. Сделан осторожный шаг – и одна из стен прыгнула ему навстречу, заставив отпрянуть. Тут нельзя идти наугад.
Успокоиться. Прикрыть глаза. Посмотреть на мир так же, как смотрел он совсем недавно, пытаясь идти в кромешной тьме. Яркое, ослепляющее сияние! Всё вокруг горело странным, холодным пламенем. Тысячи нитей соединяли человека с этим рисунком, с этим миром – яркие, мощные, полные силы, они тащили за собой – в огонь, в свет. И лишь одна, маленькая и слабая, почти исчезающая в сиянии нить вела к храму. Одна нить цвета ночи. И нужно идти за ней – в поисках отдыха от света, в поисках себя, в поисках тени.
Это был странный танец. Друзья, замерев на краю зала, смотрели, как удаляется их подруга – по кругу, скользя, совершая лёгкие, плавные изгибы, приседания и повороты, вот только повторить подобное вряд ли удалось бы и эльфу. Неожиданные, нелогичные, неправильные движения. Так не танцуют – так сражаются. Отчаянно и яростно, когда силы кончаются и усталость берёт своё. Но отчаяние не бывает столь медлительным, столь прекрасным и лёгким. Это был странный танец.
Стены света наконец-то раздвинулись, обнажая тьму входа. Единственное не залитое молочной белизной место манило усталые глаза, заставляло идти напролом, но танец ещё не окончен, нужно ускользнуть он ещё одного языка пламени, и ещё, и ещё. И, наконец, как завершающий штрих непонятного танца: скользнуть под тень сияющих стен – густую, словно вобравшую всю тьму этого зала.
Гонг. Долгий, вибрирующий. Он разбил оковы сияния, заставил почувствовать тишину подземелий, холод голого тела и шершавый камень под ногами. Клок тьмы, выживший в странном, вывернутом наизнанку храме, когда единственный путь к спасению – это нить, ведущая к смерти. Близкие, но недоступные стены. Белизна ближайшей внезапно нарушается, и из неё выходит призрачная фигура.
- Ты прошла путь. Ты нашла смерть в конце пути.
- Я знаю, кто ты! Ты не смерть! И я пришла не к ней!
Призрачный мужчина с удивлением посмотрел в глаза пришельцу.
- Ты первая, кто говорит подобное. Ты уверена в своих словах?
- Да! Где Ладар?
- Этот тот вопрос, с которым ты шла ко мне. Но право получать ответы нужно заслужить, сделав выбор. Смотри.
Всё вокруг затуманилось, храм пропал, человек почувствовал себя невесомым и вездесущим, подобно божеству. Стремительный полёт сквозь дымку – и небольшая комнатка в старом замке.
Древний старик, лежащий на смертном ложе. Лязг и крики людей под стенами. Там идёт битва, там гибнут и умирают люди. Возможно, замешкавшись у них, смерть не спешит в эту комнату, заставляя умирающего сжимать кулаки, тщетно мечтая не о жизни – нет, о возможности умереть не в мягкой постели, а там, где лязг мечей и стоны поверженных врагов звучат страшной, кровавой музыкой.
Сухой, нейтральный голос призрака из-за спины.
- Он молит богов о правильной смерти. В твоих силах помочь. Решай.
- Что я могу! Я не богиня!
- Решай! В твоих силах помочь! Правда, тебе это обойдётся в изрядный кусок жизни… Да, у магов её больше, чем у обычных людей, но стоит ли это того… Подумай.
Вкрадчивое, деликатное сомнение.
Страх, растерянность и отчаяние. Я не могу! Это не моя работа – помогать умирающим! И – шелест тени над головой. Ты справишься, если ты – идущая под моим крылом. И – собственные жизненные токи, вошедшие в лежащего старика, давшие ему силы встать, откинув одеяло, и легко, не глядя нашарить лежащий в изголовье меч.
- Смерть, ты прекрасна! Спасибо тебе за этот подарок! Резкий, торопливый поворот к двери, твёрдая, уверенная поступь – и громкие крики под стенами. Чужие души, отлетающие от прикосновений фамильного меча – и узкой девичьей кисти.
- Ты выбрала. – Сухой, уверенный голос. - Ты хочешь знать последствия своего поступка?
- Нет.
- Уверена? – Еле слышные нотки разочарования.
- Да. Я в достаточной мере знакома с хрониками собственного рода, чтобы узнать осаду Сцеры и героическую смерть моего прадеда. Смерть, которая настолько вдохновила защитников, что они смогли выстоять, и в конечном счёте победить. Правда, никогда не думала, что за это мне придётся заплатить собственной молодостью.
- Ты поразила меня, девочка. Подобные успехи в твоём юном возрасте, особенно если учесть, что в этот храм ты попала практически из каприза… Не переживай за молодость, я укорачиваю жизни исключительно с другой стороны.
Чуть ехидный, насмешливый смешок.
Вновь туманная дымка и собственное сознание, стремительно несущееся сквозь неё. Мелькают люди и лица, мелькают чужие тела, связанные сотнями белых нитей с этим миром. Сотнями, тысячами, десятками… а вот эта душа связана с миром лишь одной нитью – любовью матери.
Роскошная, заваленная игрушками детская комната. Небольшая, увитая шёлком кроватка – такую делают для новорожденных. Молодая мать, с обезумевшим взором прижимающая к себе дитя – рахитичное, больное, с усталым сморщенным личиком, с полными гноем глазами, оно захлёбывается плачем. Пожилой маг в золотой мантии, стоящий рядом.
- Архимаг из столицы скоро будет. Не волнуйтесь, мы спасём вашего сына, чего бы это не стоило.
Резкий рывок вперёд – и узкая полупрозрачная кисть, прижавшаяся к сердцу малыша, обрывая единственную нить, соединяющую его с этим миром, ребёнка – с матерью. Тонкая, юная душа, вырывающаяся из-под пальцев. Душа с ясными, чистыми глазами, в которых стоят слёзы. Наклонившись, она целует ту, что дала столь недолгую жизнь – и растворяется в свете.
- Вот так, не выслушав даже? – Усталый равнодушный голос, в котором проскальзывают нотки удивления.
- В нашем роду никогда не рождалось уродов. – Спокойный, чуть насмешливый голос. – Такие вообще не должны рождаться.
- Ты жестока, девочка.
- Это хорошо или плохо?
- Это необычно для простой смертной. Насколько я понимаю, ты нашла мой храм, потому что считала его характеристики благодаря маячку, навешенному на Ладара Рикса во время его последнего посещения? Можешь не отвечать. Интереснее другое – сейчас ты пришла сюда, беспокоясь о нём же? Но таково ли твоё подспудное желание? Ты уверена в этом? Подумай хорошо, прежде чем ответить. Я могу направить тебя к нему, если ты захочешь. Или – дать тебе новую силу, силу Смерти. Любой, прошедший испытание в моём Храме, вправе ступить на потусторонние тропы.
- Я… Я волнуюсь за Рикса.
- Насколько сильно. Поможет ли твоему решению вот эта картинка?
Взмах рукой – и из темноты выступила лесная дорога, по которой на каком-то уродливом скакуне ехал Ладар… А прямо перед ним ехала рыженькая худая девушка, о чём-то оживлённо болтающая с парнем. Несколько секунд девушка пристально смотрела на весёлую парочку, кусая губы. Девчушка, словно почуяв взгляд, подняла глаза, уставившись точно на соглядатаев, улыбнулась – и её ладошка, словно невзначай, легла на пояс Ладара.
Марго резко отшатнулась от изображения, развернувшись к фигуре с горящим из-под капюшона ядовито-зеленым светом.
- Я согласна получить могущество Смерти. Ну, после того, как пройду последнее испытание. Их ведь должно быть три, верно?
Лёгко движение руки – и экран гаснет за спиной Марго, убирая лес, дорогу, странную парочку – и вылетевшее из кустов хищное тело.
- Это и было третье испытание. И ты его прошла.
Дзега что-то почувствовала и положила руку на пояс Ладар за секунду до того, как это случилось. Огромное змеиное тело вылетело из зелёной поросли – хищное, мощное, толщиной с хорошую бочку, с широко раскрытой пастью, в которой свободно мог поместиться всадник вместе с лошадью.
Девушка как-то яростно и обречённо вскрикнула – и бессильно обвисла на руках Аарха. Тот ни секунды не раздумывал. В подобном бою любое, даже мельчайшее промедлении ведёт к мгновенной гибели.
- Бой! – Потерявшее сознание Дзеги окутывается его коконом небытия, сильным толчком улетая в противоположную от атакующей твари сторону. Прыжок прямо со спины шурша, навстречу оскаленной пасти, и его клинки, застоявшиеся без дела, радостно и яростно поют песнь смерти. Сталь скользит по чешуе, на ладонь разминувшись с выпученным глазом с вертикальным зрачком, сильный удар отшвыривает Ладара в сторону, сильный удар о землю заставляет сознание поплыть, во рту становится солёно и горько, а огромные челюсти смыкаются на промедлившем Кирке, давшим хозяину время на такой красивый, но увы, неудавшийся прыжок – и заплатившем за это собственной жизнью.
Короткий, жалобный вскрик шурша, кровь, брызнувшая во все стороны – и злое шипение разозлённого змея. Уже сминаемый мощными клыками, тот извернулся, полоснув своей трёхпалой лапой по морде рептилии – и теперь её правый глаз заливается кровью из кровоточащих царапин. Увы, только царапин – чешуя твари даже вокруг глаз подобна броне. Прыжок вправо, туда, где тварь ничего не видит, подскок – и резкий удар в залитый кровью глаз. Стигис скользит по ядовитой крови, изворачивается – и до половины погружается в побагровевшее веко. Дикий свист – треск ломаемых деревьев. Гигантское тело свивается в глубок, отбрасывая человека, всё плывёт, лицо в крови, видно, разодрало чешую, ноги подкашиваются, руки дрожат, но где-то сзади плачет перепуганная девчонка, решившая довериться обычному человеку, и нужно встать, пусть в глазах и темно… Змей перед ним как на ладони, он виден весь, ещё пара мгновений – и его ярость обрушится на поляну, превратив на ней всё в перемолотое месиво.
В глазах темно, сердце колотится, грозя выскочить из клетки рёбер. Резким рывком остановить предающее, испуганное тело, нырнуть поглубже – на самое дно небытия, увидеть ровные, спокойные, равнодушные уровни пространства – и странную тень, ломающую чужие построения. Впервые Аарх увидел, как можно искажать саму структуру Вселенной. Но думать об этом не было времени – нащупав ближайшие вектора, он ударил всей их силой – туда, где должно было быть, не могло не быть извивающегося тела, надеясь успеть – хоть в этот раз успеть ударить первым.
Вектора вырывались, словно взбесившись, ускользали, норовя вырваться из рук – тонкие ладошки Илис внезапно опустились на руки Ладара, и Сила, внезапно ставшая покорной, ударила быстро и точно – прямо в серую тень, сминающую ткани небытия.
Резко, рывком запустить собственное сердце, шагнуть вперёд, поднимая непослушными, отяжелевшими руками неподъемные клинки – и увидеть огромную, шириной в два копейный выпада просеку, уходящую к горизонту. Торопливо сформировав магические скрепы, Аарх пережал раны, остановив кровь, наполнил энергией тело – и, подняв клинки, застыл в ожидании врага. Но тут на его плечо легла тонкая ладошка.
- Он не вернётся. Сейчас – не вернётся. Ты напугал его достаточно. Это змей не из тех, кто ищет достойных противников. Потрёпанный, он затаится - и будет действовать по-другому.
- Эта тварь… она пожирала пространство! Что это такое?
Смущённый, чуть виноватый взгляд.
- Если я скажу, что это одна из аватар вашего Единого, ты будешь сильно ругаться?
Дорога тянулась бесконечной лентой, подобно змее, пожирающей пространство. Дзега шла, укутанная в кокон небытия, периодически бросая настороженные взгляды на идущего рядом парня. Тот шёл, чисто механически переставляя ноги, весь во власти переживаний. Что его больше потрясло? Гибель шурша, к которому он успел привязаться, останки которого аккуратно сложил в яму посреди развороченной мостовой и завалив обломками дерева? Или всё-таки представление о боге, оказавшимся вдруг не таким уж белым и пушистым?
Поколебавшись, она начала говорить: в любом случае, следовало отвлечь – или прояснить ситуацию.
- Понимаешь, вы поклоняетесь не Творцу. Ему вообще молитвы и земные поклоны не нужны. Если бы люди решили славить именно Творца, то вместо храмов и церквей вы открывали, уж прости за обыденность, ремесленные школы… Ну, университеты или академии изящных искусств, это в меру своей оторванности от реальной жизни. И святыми у вас бы были лучшие ремесленники, создающие подлинные произведения искусства, учёные, художники, наконец. Но никак не те, для кого знание – это враг, а творчество и познание нового – греховное, предосудительное занятие.
Ладар оторвался от созерцания дороги под ногами и вяло спросил:
- А почему ты думаешь, что у нас в монастырях монахи не занимаются познанием нового? Ну, и творчеством?
Дзега хмыкнула, прикрывая рот ладошкой.
- Ты так наивен? Да если бы монахи, ну хоть один из десяти, хоть иногда, по часу в день, занимались собственным развитием, а остальные просто этому бы не мешали – вы бы не жили так, как сейчас живёте. Ну, а если бы они ещё и занимались духовным совершенством, войн не было бы в принципе. Десять – двадцать поколений, нацеленных на творчество, и мир преображается. Причём, как правило, навсегда. Рецидивы, конечно, случаются, но уже не на таком дикарском уровне. Понимаешь, творчество меняет людей – они перестают быть животными. Ими уже не управляют инстинкты, вернее, они не становятся превалирующими в поведенческих мотивах. Они перестают быть эгоистами хотя бы в той мере, чтобы понять ответственность перед обществом – вещь, которая у вас случается крайне редко и, как правило, быстро проходит, оставляя после себя горечь обманутых надежд и ощущение, что тебя предали.
- Ладно, а кому мы тогда молимся?
- Ну… Видишь ли, в любом мире, где есть хотя бы животный мир, возникают особые сущности, питающиеся их энергией. Вначале это просто паразиты, безмозглые и ни на что не способные. Но если животные приобретают разум… о, тут есть два пути. Паразиты могут эволюционировать – а могут сливаться с человеческим сознанием, совершенствуясь. Если есть возможность сливаться со многими сознаниями одновременно – это значительно ускоряет рост эволюции этих сущностей. На начальном этапе это лучше делать во сне, однако лучше всего, когда человек бодрствует, хотя разум его чист. Во время молитвенного экстаза или просто во время определённых религиозных обрядов. Со временем эти сущности приобретают разум и определённую силу. Собственно, чем больше существ они контролируют, тем лучше. После этого каждый развивается индивидуально: одни меняют тела от аватара к аватару, живя среди людей и совершая то, что принято называть чудесами, другие предпочитают править издали, через жрецов, лишь иногда показываясь избранным, готовым принять за реальность причуды сознания. В любом случае, являться во плоти – непозволительная роскошь, на это тратится бездна энергии. К тому же можно застрять в раз созданном теле, если что-то пойдёт не так.
- Умнее всего поступил Единый. Хотя… всё началось с того, что он не был Единым. Хотя и был одним их первых, тех, кто появился на заре сотворения мира, вложив свою ноту в изначальную музыку, и мог с некоторым основанием называть себя Творцом… Хотя подлинный Творец давно ушёл создавать иные миры, но тех, кто помогал ему, он не забыл, наделив помощников частью своей силы. Крохотной по его меркам, но огромной по меркам отдельного мира частью Творца. Их было двое – мужчина и женщина, и сила, подаренная им, заставляла их упиваться своей мощью. Полученная власть пьянила, но первое время они помнили о поручении Творца – следить, чтобы рождающиеся вновь и вновь молодые боги не становились паразитами.
- А чем отличаются боги от ментальных паразитов? И почему на заре времён их было много?
Дзега вздохнула.
- Имей терпение, слушай внимательно и всё станет понятно. Богам, как и обычным паразитам, нужна энергия Творца, сконденсированная в разумных, а потому особенно ёмких, существах. Только паразиты крадут то, за что боги честно расплачиваются… Ну, не совсем конечно, но людей давно приучили, что утешение, удача, здоровье – всё это достаточная плата за частицу Творца. Они её легко отдают, даже за тень помощи.
- И что конкретно они отдают?
- Возможность стать богами. – Дзега вздохнула. – Именно поэтому на заре времён богов было так много. Сферы влияния были не поделены, и масса людей имела возможность собирать в себе энергию Творца до конца своей жизни. Большинство, конечно, от этого не имели ничего, кроме возможности родиться вновь, с нерастраченной энергией, уже зрелой личностью: но два-три таких рождения – и человек приобретает божественную силу. И тогда его сознание не меркнет после смерти, и появляются новые врата – и новый выбор. Впрочем, довольно скоро это прекратилось. Никому не нужны конкуренты, никто не хочет терять базу для питания. Люди были поделены меж иными сущностями, а потом… потом началась война за ваши души. Война долгая, война меж богами – и паразитами. Огромную роль в ней сыграл как раз тот, кого позже назвали Единым. Он уничтожил главного противника.
- А был и такой? Дьявол?
- Нет… - Лукавый смешок. – Дьявола придумали сами люди, и гораздо позднее. Дьявол относится к богам: он не крадёт души, а честно предлагает сделку. Паразиты же не спрашивали – они просто брали, что хотели. Не замечая, что полученная таким образом энергия – чёрная.
- Разве энергия может иметь цвет?
- Ну… Энергии отличаются, конечно, иначе, цветовая гамма была придумана для упрощения. Самая лучшая, чистая энергия - та, которую дарят. При этом она практически не изменяется, оставаясь энергией Творца. Её назвали белой. Дальше идёт та, которую обменивают. Тут уже масса оттенков – обмен всегда разный. Ну, и чёрная – та, которую крадут. Она сильно меняет сущность получившего её, превращая в нечто жестокое и уродливое. Сегодня даже уцелевшие паразиты брезгуют подобной, предпочитая обмен… Правда, делают это довольно своеобразно – находят сильного ребёнка с чистой душой, и выполняют его желание в обмен на постоянную прописку… Дети желают много и сильно, всегда можно улучить момент, когда за пустяк ребёнок соглашается впустить в свою душу сущность. Чаще всего даже не понимая ничего. И остаток дней он кормит паразита…
- А боги что? – Эти слова вырвались у Ладара непроизвольно. Его всего передёрнуло от мысли, что где-то на астральном плане к маленьким детям присасывается паук, и пьют потихоньку из них всё лучшее и светлое – до конца жизни.
- А боги закрывают глаза. Людей много, если паразит не пытается вырасти и не нарушает закон, то ничего страшного.
- И что, снять его нельзя?
- Ну почему же, любой мало-мальски сведущий в астральных планах маг это может. Вот только боги не любят, когда маги лазят в их вотчину – такие умельцы долго не живут. Никаких громов и молний, всё тихо и просто: подвернувшаяся нога, треснувшая ножка стула, банальный инфаркт… Высшие силы любят играть случайностями. Зачем им те, кто может проникнуть в их сущность? Помнишь, церковь объявляла злыми колдунами часть магов? Охота велась как раз на тех, кто способен увидеть, Что же боги такое.
- Это… Это несправедливо!
- Жизнь вообще несправедлива, так почему же богам быль лучше? К тому же эра богов давно ушла в прошлое – есть лишь Единый, остальные, кто выжил, прячутся по задворкам. И вообще, хватит меня перебивать, получается не история, а невесть что!
- Молчу. Ты говорила – были старшие боги, те, кто застал Творца.
- Скорее, акт Творения. Впрочем, это детали. Был изгнан Хаос, мир рос, росли разумные, отвоёвывая своё место под солнцем. Крепли боги, поначалу не обращавшие внимания на паразитов, пока те не выросли до поистине колоссальных размеров – позже их назвали титанами. И началась война богов и титанов. Про неё сложена масса легенд, смысла этой войны разумные до сих пор не понимают, но это и к лучшему: людям было бы неприятно знать, что война велась за них, как за ценный ресурс. Так вот, последнего титана убил как раз Единый. Помнишь легенду о боге, убившем огромного змея, опоясывающего землю?
- Да! Но его ведь звали…
- Тихо! Не нужно имён! Так вот, этот последний из титанов был самым мудрым. Он накопил огромное количество чёрной энергии и скрылся от богов в глубинах океана, надеясь переждать любую войну. Там он был безвреден, и те, кто охотился за ним – на самом деле охотились за той силой, что скрывалось в нём.
- Но в легенде говориться, что бог, убивший змея, олицетворявшего мировое зло, принял его в себя, дабы оно не излилось в мир?
- Меньше верь сладеньким обёрткам легенд. Зло было надёжно укрыто на дне океана. Только мечта о новой силе со стороны старшего бога, чувствовавшего, что энергия Творца не вечна, что она уходит, растраченная на войну, на чудеса и разные глупости, могла заставить Единого поднять змея со дна океана. Смешав в себе силу творца и чётную энергию, он надеялся остаться прежним… не получилось. В нём две разные силы, он то добр, то зол, мечется от одного к другому и обратно… и главное – он стал хитрей и умней. И придумал, как завоевать всех людей, и стать тем, кем он стал. Аватары, святые – это всё вчерашний день. Благодаря своей победе, он смог сделать проводником своей воли целый народ: найдя небольшое кочевое племя, он не стал иссушать их, как всех остальных. Уведя его подальше от остальных, он преобразовал их, создав необычный двухсторонний канал: забирая у них энергию Творца, он аккуратно делился с ними чёрной энергией ночи. Так, чтобы они не стали кем-то большим, чем люди – но людьми были талантливыми. И нашёптывал, нашёптывал… о том, что они – богоизбранные, исключительные, не такие, как все! Они и вправду были другими: чёрная энергия – это пусть и искорёженная, пусть и страшная, но тоже изначальная сила Творца. Они могли многое, вот только всё это неизменно вело во тьму. Он не давал этому народу осесть, заставляя их кочевать по всему миру, и везде проповедовать, увлекать, рассказывать о себе. Единый много взял от убитого им змея: подобно ему, он легко менял шкуры, имена, обличья, представая перед очередным народом в наиболее привлекательном для них облике. Впрочем, постепенно имена богов уходили: зачем нужны имена, если бог один? Просто бог, или Единый – этого вполне достаточно.
- Но как же другие боги, и другие народы? Почему они всё это приняли?
- Многих богов Единый действительно уничтожил и поглотил. В нём было достаточно черноты для этого. Оставшиеся предпочли смириться, отказаться от большей части людей и не высовываться. Змей их не трогает: он прекрасно понимает, что ещё пять, десять веков – и все будут молиться только ему, он станет подлинно Единым.
- Змей?
- Ты видел его аватара… Конечно, у него есть и людские обличья, но он ими давно уже не пользуется, я подозреваю, что изменения продолжаются и он… что это? Ты чувствуешь запах?
Ладар торопливо положил руки на рукояти клинков, настороженно оглядываясь по сторонам. Он давно уже убедился, что у его странной спутницы чутьё просто сверхъестественное… во всех смыслах. И тут… лёгкий сладковатый запах коснулся его носа. Запах, от которого хотелось кашлять.
- Гарь! Где-то рядом разожгли сильный костёр! Или…
- Или это лесной пожар! – Дзега мрачно оглядывалась по сторонам, пытаясь что-нибудь придумать. – Единый не успокоился. Да, он не может меня учуять, но знает, что я где-то здесь и понимает, куда я стремлюсь. Вполне достаточно устроить впереди пожар – и я в ловушке. Бежать назад? Реку мы прошли вчера – не успеем. На шурше ещё смогли бы уйти из огня, но змей помнит его вкус и знает, что нам некуда деться. Хотя – эта тварь предусмотрительна, наверняка и сзади есть ловушка. Похоже, наш путь закончен!
- Ты слишком быстро сдаёшься! – Аарх хмыкнул и торопливо начал снимать с себя всё лишнее: припасы, плащи, одеяла, всё, чем их заботливо снабдили в городе, что раньше нёс Кирк, а после – он. Теперь же, готовясь к бегу наперегонки с пламенем, герой штрафбата безжалостно сваливал в кучу посреди дороги всё, что могло бы задержать его хоть немного. Правда, складировал всё достаточно аккуратно – на каменном пятачке в центре дороги, подальше от наступающего пламени, причем продукты положил отдельно: если сюда доберутся дикие звери, то, прельстившись продуктами, остальные вещи могут не тронуть.
Оставив только пару клинков да сунув в опустевший вещмешок несколько самых нужных вещей, он критично оглядел Дзегу и, аккуратно достав свою любимую метательную рыбку, принялся распарывать тяжёлую дорожную юбку, оголяя стройные ножки. Та, принципиально не носившая брюк, теперь лишь вздыхала, глядя на стремительно укорачивающийся подол, но не протестовала, мгновенно поняв замысел Аарха.
- Хочешь поспорить в скорости со стеной пламени? И как ты это себе представляешь?
- Сейчас увидишь. – Отшвырнув последний клочок материи, оставив лишь нечто вроде широко ремня или набедренной повязки, Ладар подхватил клинки и выпрямился. – Беги за мной!
Это было слегка позабытое, но приятное ощущение. Да, мало кому может нравиться бег наперегонки со смертью, по лесу, где всё служит для убийства, но только не выходцу штрафбата. Привычка жить на лезвии ножа уже давно вошла в его плоть и кровь, стала необходимостью, без которой жизнь – пресна и скучна. Сзади слышался рёв пламени, трещали и падали объятые огнём деревья. Клинки пели свою песню, мир подернулся серебристой дымкой, в которой легко было различать омуты смерти. Вот ветка налилась чернотой, наклонилась ниже, прямо к голове Аарха. Сверкнул стигис, перерубленная ветвь свернулась кольцами – и упала на землю, уже бессильная. Земля на дороге внезапно превратилась в чернильный омут, но идущий тропой тени легко перепрыгнул её, кончиком меча перечеркнув опасную зону – и мчался дальше, не обращая внимание на доносящееся сзади бессильное шипение.
Ладар не волновался за бегущую рядом Дзегу: она уже давно доказала, что по своим способностям не отстаёт от Аарха, а, возможно, и превосходит. Если что и удерживало её рядом с человеком – это необходимость постоянно быть в коконе небытия. Скорее всего, она не знала, как вызвать броню – с ней кокон приобретал некоторую прочность и автономность, во всяком случае, должен был согласно давно уже внесённым в неё усовершенствованиям, так и не опробованным на практике.
- Мы бежим к горам?
Ладар вздрогнул и с трудом удержал лезвие тёмного клинка от выпада. Нельзя задумываться во время бега наперегонки со смертью, нельзя. Резко свернув, он обогнул куст, в котором явно кто-то скрывался, глянул вбок, отметив бодрый вид спутницы, и с некоторым трудом ответил, пропихнув слова в спаленную бегом глотку:
- Конечно! Куда же ещё… Если поблизости нет реки, то камни – самый оптимальный вариант защиты от огня. Насколько я помню, там совершенно голые скалы. Достаточно отойти по ним на пару сотен метров, и можно любоваться пожаром, словно в театре.
- Ты оптимист! А как мы заберёмся на скалы?
- Это не самая большая проблема. – Резко затормозив, Аарх уставился на ряд чёрных, лоснящихся тел, перегородивший дорогу. Каахи.
- Ну, вот и всё. – Дзега сникла, опустив голову. – Я же говорила, Змей подстрахуется. Но бегаешь ты замечательно, нам почти удалось.
- Ты опять торопишься. – Ладар резко закинул клинки в ножны и нарочито небрежной походкой направился к замершей кошке во главе строя – единственной, чьё жало в растерянности замерло, а не подрагивало в предвкушении добычи. Его кура чуть помедлила – и опустилась на чёрный загривок, чтобы начать гладить упругую шерсть.
- Здравствуй, Итека. На кого охотится твоя стая в пламени пожара?
Кошка прижала уши, нервно дёрнув хвостом. Сверкающее жало промелькнуло перед лицом человека, но он покрепче сжал всё внутри, не позволив себе отшатнуться или дать задрожать рукам: хищники не должны чувствовать, что он боится.
- Ты сам всё знаешь. Уйди! Нам попадёт, но мы выпустим тебя.
- Попадёт? И это говорит такая смелая, большая кошка? С каких пор ты слушаешься кого-то кроме своих желаний?
- Я не могу… я должна повиноваться.
- Это просто наваждение. Борись. Позволь, я помогу. Доверься мне.
Глаза в глаза… утонув в оранжевых зрачках, расслабился, чувствуя десяток жал, нацеленных в сердце, слыша нарастающий рёв пламени за спиной. Найдя нить смерти, идущую из глаз, скользнул по ней, вошёл в чужой разум и, найдя в нём крохотную команду, призыв охотиться – на маленькую, странно пахнущую добычу, и уничтожил чужую волю.
- Так лучше, Итека?
Кошка помотала головой, приходя в себя. Помолчала, прислушиваясь к гаснущим чувствам, и глухо произнесла:
- Спасибо. Но я и так не стала бы охотиться на тебя. Ты член стаи.
- Зато накинулась бы на мою спутницу. Сейчас же ты можешь её спасти. Закинь её на спину и унеси в скалы, подальше от пожара.
- А что будет с тобой?
- А я потанцую со стаей. Это будет весело.
Итека оскалилась, и грустная улыбка странно смотрелась на звериной морде.
- Конечно! Нет ничего веселее последнего танца. Ты, вправду хочешь именно этого?
- Может, и нет, но сделаем мы именно так! Бой!
Удар сердца. Чёрное тело стремительно перетекает вперёд и вбок, подхватывает стройную фигурку, закидывая её на спину, и резким прыжком перепрыгивает через растерянную стаю, исчезая в зарослях. Недоумение и ярость на тёмных мордах, но клинки уже покинули ножны, реки косые удары по лапам успокаивают болью самых ретивых, заставляя сосредоточится на оставшейся добыче.
Ещё удар. Аарх крутиться волчком, лезвия мелькают, образующие сверкающий круг. Стигис бьёт плашмя или наносит мелкие, но болезненные порезы, зато тёмный клинок работает ювелирно – он делает множество мелких, но жадных глотков – так, чтобы противники обессилели, но не погиби.
Чья-то лапа прорывается сквозь завесу стали, и рука человека покрывается кровью. Каахи шалеют, забывая от усталости, они всем скопом кидаются на верткую добычу, осмеливающуюся столь обидно огрызаться. И тогда с резким рывком распахиваются крылья, подкидывая тело на пяток метров вверх, на заранее присмотренную толстую ветвь. Каахи тут же мчатся вверх по стволу, словно по ровной земле, но есть несколько драгоценных мгновений, чтобы вздохнуть и нырнуть на изнанку…
Огненный пал вспыхивает вокруг, создавая очередную завесу пламени, противопоставляя идущей на Аарха стене пламени ещё одну, столь же грозную и опасную стену. Запасной, отчаянный, непроверенный и рисковый план сработал! Внизу мечутся растерявшие свой пыл каахи, им теперь можно только вбок, влево или вправо, но никак не назад, туда, куда умчалась Итека – там теперь стоит огненное зарево. Стая, решившись, исчезает вдали, жажда жизни сильнее любой, даже внушённой ярости, а вокруг человека всё выше поднимаются языки огня. Горит всё: дерево, кусты, сама земля, ветвь под ногами. Столбы жара поднимаются вверх, и очень трудно распахнуть над ними крылья, но вновь расчёт оправдан, тёплый слои воздуха возносят человека вверх, и можно заложить вираж, переводя дыхание и выискивая глазами тёмную и светлую фигурки…
- Где стая? – Итека устроилась на высокой скале, куда влетела в несколько прыжков, легко, словно играючи цепляясь когтями за неровности в камне и словно не замечая лишнего веса на своей спине. Дзега наконец сняла броню и глядела на Ладара круглыми от изумления глазами.
- Уходит к реке. Ты можешь догнать их по предгорьям, скорее всего огонь до них не дойдёт, я пустил встречный. Но вряд ли это будет легко: их здорово напугал взметнувшийся вокруг них огонь.
- Его разжёг ты.
- Я. Но твоя стая не пострадала, разве что самолюбие. Да, кстати, рослый самец с белым пятном на лбу не твой.
- Мой. Жив!
- А что ему сделается. Красавец! Прорвался сквозь мою защиту. – Ладар кивнул на распоротую руку, которую аккуратно сшивал во время всего разговора магическими стяжками. – Его работа.
- Он сильный! – Гордость пополам со смущением. – Но глупый.
- Спасибо тебе, Танцующая в тенях. Дальше мы сами справимся, а тебе пора к своим.
- Давно пора. Ещё поохотимся вместе. – Большая кошка встала, потянувшись всем телом, отчего-то завибрировало от носа до жала на кончике хвоста, и, двумя прыжками спустившись со скалы, исчезла в кустах.
- Ну, вот и ещё один день прожит. - Ладар растянулся на камнях, баюкая начавшую заживать руку. – Жаль, одеяла остались на дороге, без них в горах будет холодно.
- Ну… спустись, погрейся, к твоим услугам костёр величиной в половину леса. – И дружный смех разбил начавшие затягивать землю хрустальной поволокой сумерки.
(Продолжение следует...)
Дзега возникла неожиданно, как раз во время очередного занятия. Хмыкнув, поглядела, как мокрая куртка внезапно покрылась парами быстро испаряющейся влаги, как прошлись по ней «горячие руки», придавая ткани строгий и даже парадный вид, и спросила:
- Ну, ты как, оклемался? По моему, тебе пора вставать и заняться, наконец, моими проблемами.
- А какие у тебя проблемы? – Ладар перекатился на бок и с интересом посмотрел на девушку. – И почему я должен ими заниматься?
- Ты забыл о трещине в пространстве? Хаос действует на любые создания этого мира! И пусть я намного крепче людей, но, в конце концов, я тоже принадлежу к этой Вселенной… И вообще, мне просто неприятно ощущать Хаос! – Она с омерзением передёрнулась. – А почему именно ты? Так ведь больше некому!
Два огромных наивных глаза уставились на человека, и тот поневоле почувствовал необходимость хранить и защищать этого странного ребёнка, но тут же ухмыльнулся.
- Прекрати! Не корчи из себя наивное дитя, не стоит, я и так постараюсь тебе помочь, если ты точно скажешь, что именно тебе нужно. А то, может, тебя придётся сопровождать в подземные города гномов, или заповедные леса эльфов, а то вообще на Южный материк, к драконам…
- Ничего столь обременительного. – Дзега улыбнулась. – Просто помоги выбраться из зоны действия Хаоса и вновь обрести силы. Дальше я и сама справлюсь. И, кстати, восточный край долины мне подойдёт. Ты ведь всё равно туда собрался?
Ладар в задумчивости кивнул головой.
- В принципе, да, вот только мне нужно разобраться с этой проклятущей трещиной. Я так понимаю, мне её и заделывать, больше некому. Я хотел остаться здесь какое-то время, поискать книги по магии… Где-то должно быть описание экспериментов с Хаосом, может, там что-то будет и на тему, как его изгнать.
- Такие описания были в башне, но там временных пузырей не было, всё давно превратилось в пыль. Услуга за услугу: ты помогаешь мне, а я рассказываю, что знаю о прорехах пространства.
- И много ты о них знаешь? – Хитрый, вкрадчивый вопрос.
Задумчивый взгляд и чуть смущённое признание:
- Немного! Но это всё же больше того, что знают о них все остальные маги этого мира, просто потому, что они вообще ничего не знают! Ну как, ты поможешь мне? Учти, это опасно: если погибну я, наверняка погибнешь и ты.
- Ой, девчонка, что-то ты не договариваешь. Вряд ли ты боишься животных проклятых земель: по развалинам шарила, будь здоров, а в них опасностей не меньше. Идёт: я обещаю тебе помощь, а ты рассказываешь, когда и как она тебе может потребоваться.
- На территории Хаоса мне действительно мало что может грозить. Животные, растения, магические ловушки… подумаешь, мелочи какие! А вот за ней… мне потребуется какое-то время, чтобы обрести силы. И на это время меня придётся укрыть за твоей любимой сферой небытия. Сможешь?
- Смогу, только есть проблема: сфера у меня одна, мне придётся обходиться без защиты. И если со мной что-либо случиться – она исчезнет.
Дзега фыркнула.
- Такой большой мальчик, да вне зоны действия Хаоса способен сам о себе позаботиться. Если будешь держать её накрепко – никто, кроме обычной живности этих лесов, на тебя и не посмотрит. Уговор?
Ладар хмыкнул.
- Не играй во взрослые игры. Никаких договоров, никаких соглашений – сейчас я вижу перед собой ребёнка и сделаю всё, чтобы с ним ничего не случилось. Вот когда ты повзрослеешь, тогда и поговорим об оплате.
Дзега перевела дух, с шумом выдохнула воздух – и, внезапно, уткнувшись лицом в плечо парня, разревелась. Тот растерялся, неуклюже обнял, пытаясь утешить. Наконец, та отстранилась, вытирая покрасневшие глаза.
- Прости. Ты – чудо. На земле практически нет людей, способных сказать то же, что сказал ты. Особенно, если учесть все те догадки, о которых ты старательно умалчиваешь и которые роятся у тебя в голове. Я уж и забыла, каково это – когда кто-то вот так искренне о тебе заботится. Не из сиюминутного каприза, не просто дать плачущему ребёнку конфетку, а сознательно, целеустремлённо идти на риск против непонятно чего, просто чтобы доставить кого-то домой. Я – постараюсь, чтобы ты не пожалел об этом.
- Идёт! Тогда пошли собираться!
- Что, так сразу? – кажется, Дзега растерялась.
- А что тянуть? И потом, ты сама говорила, что хаос действует и на тебя? И кстати, на духов он тоже действует?
Девушка грустно улыбнулась.
- А почему, ты думаешь, они сходят с ума? Пусть не за дни, а за тысячелетия, но всё равно: они создания этого мира. Их спасает только то, что на них – печать смерти, а это самый страшный противник Хаоса.
- Ну, значит, ещё один весомый повод не тянуть.
Утро выдалось солнечным, бодрым, удачным. Как и предполагал Ладар, дорога, идущая вдоль долины и закончившаяся у западных ворот города, обнаружилась у восточных. Кирк, застоявшийся в городе, радостно перебирал своими трёхпалыми лапами, не замечая дополнительного веса от тюков, собранных заботливыми духами – и девушки-подростка. Седло, сделанное из пары старых ковров, удобно вмещало и людей, и их поклажу, и можно было чуть расслабиться и, по прежнему настороженно глядя по сторонам, начать разговор:
- Так что такое – прореха в пространстве?
- Ну, для начала, нужно объяснить, что же такое – пространство… Попробую попроще: вспомни южный материк. Пустые скалы, на которых ничего не растёт. Такое бывает, если жизнь ещё не добралась до земли… или уже ушла. Для существ, живущих миллионы лет, жизнь подобна приливам и отливам: она приходит и уходит, повинуясь своим законам, подобно морским волнам. Только ей нужно не воздействие извне, а условия для прихода…
- Прости, но причём тут трещина в мироздании?
- Блин, ну какой же ты нетерпеливый! Хорошо, без иносказаний: строение пространства многомерно. В основе своей это векторная составляющая, задающая его структуру и протяженность, ничего более. Жизнь на ней невозможна. Именно так выглядят вырожденные, мёртвые вселенные. В них нет ничего, вообще ничего. Однако природа не терпит пустоты: первой на них появляется Время. Пронизывая векторную структуру, оно стимулирует выработку им энергии. Простейшей, бессмысленной силы – саморазрушения и самовосстановления. Постоянно убивающей себя и постоянно возникающей вновь. А что ещё может зародиться в мёртвом мире? Время усмиряет её, преобразует, превращая смерть и возрождение в бессмысленную смену форм. После этого энергия приобретает известную тебе, хоть и жутко неприятную форму – Хаоса. Однако он уже подчиняется созданным для данной Вселенной законам, и с ним можно работать… Со временем энергии становится много, она, словно плодородная почва, растёт, готовая принять семя и породить жизнь... И тогда появляется Творец.
- Откуда?
- Говорят, первый Творец появился случайно, из одной формы Хаоса. Возможно, но ту вселенную мне искренне жаль: все её силы ушли на это деяние, и вряд ли она могла похвастать чем-то ещё… Представляю, как это было: заполнивший пространство Хаос, разросшийся до такой степени, что начал пожирать сам себя, рождая причудливые формы… Целые миры – однодневки, возникающие и вновь исчезающие в его жадной пасти… Тонкую, слабую искорку Творца, только что родившуюся и в попытке спастись уничтожающую родителя… Думаю, в тот раз Творец не создал ничего, кроме Смерти. Успел ли он осознать себя? Скорее, это случилось уже после гибели той вселенной, в ожидании возможности появления следующей.
- Да… Страшная картинка. Я понял твою аналогию с пустыней и цветущим садом, но не нужно: я не настолько ребёнок, чтобы подбирать столь наивные аналогии.
- Думаешь, взрослый? – Хитрый прищур глаз. – Ну, тогда продолжим!
Две тонкие ладошки легли на глаза человека – и вместо привычных кустов и дороги возник какой то странный, призрачный лабиринт, уходящий, казалось, одновременно во все стороны. Вправо, влево вверх, вниз… Закружилась голова, тысячи уровней убегали вверх – и столько же виднелось под ногами…
- Почему-то все ваши учёные мужи в один голос утверждают, что пространство это плоскость. Не знаю, что это, скудоумие или сознательное упрощение видения мира до приемлемой модели, но это просто глупо! Пусть вы живёте на достаточно ровной земле, но даже она имеет и горы, и моря, то есть её уровень постоянно колеблется. Если увидеть ваш мир со стороны – то это вообще не плоскость, а шар.
Девушка хихикнула, почувствовав изумления собеседника, и продолжила, прижимая ладошки к глазам:
- Ты смотри, не отвлекайся… Мы продолжаем двигаться – видишь постепенное изменение ландшафта? Как оно происходит?
- В основном меняется картинка на одном уровне со мной. Меньше – на ближайших уровнях сверху и снизу, ещё меньше – на более дальних уровнях… Но ведь реально пространство не меняется?
- Нет. Изменяется твой взгляд на него. Меняются вектора приложения твоего взгляда. Теперь ты видишь и способен понять кое-что о многомерности пространства. Ты можешь увидеть вектор?
- Если б я знал, куда смотреть!
- Направление приложения сил. На этом уровне, и с моей помощью, это возможно. Постарайся!
Неспешно выдохнуть, расслабиться, стараясь увидеть как можно больше. Замедлить удар сердца, освободить разум, словно готовясь скользнуть в небытие… И понять – то, что дрожит перед глазами – и есть небытие, часть мира, свободного от материи, где от всех мировых энергий остались лишь легко скользящие смутные тени. Заново, пристально оглядеться, изучая то, что привык считать пустым, заполненным туманом пространством – и внезапно увидеть нечто...
Не энергия – и не движение. Прообраз движения, словно воздух в яркий солнечный день колеблется, пропуская палящий жар. Вот только ни солнца, не воздуха тут не было. А был вектор. Направляющая будущих сил. Странная, непонятная вещь – вполне поддающаяся его волевому усилию. Аккуратно подхватив нечто, он развернул послушную часть поперёк своего пути, направив в сторону – и услышал внезапный громкий треск. Ладошки тут же исчезли с лица.
- Ну и что ты натворил? Коль уж очутился на уровне Творца, будь добр не вести тебя как слон в посудной лавке! Ох уж эти люди, даже самых лучших из них нужно держать на коротком поводке!
В некотором испуге Ладар открыл глаза. Справа от дороги внезапно появилась широкая просека – словно какой-то великан распахал землю гигантским плугом, обращая внимания на столетние деревья не большее, чем пахарь – на травинки, попавшие под лемех.
- Это сделал я? Но как? Даже архимагам подобное не под силу… разве что объединившись и вызвав несколько мощных элементалей - земли и воздуха, и то – чем дальше от мага, тем хуже они подчиняются командам и норовят улизнуть. А тут, за мгновение и простое усилие – и просека до горизонта!
Насмешливый, чуть презрительный хмык.
- Архимагом ты не стал, не переживай. Просто обычные маги работают с энергиями, собирая их и воздействуя силой своей магии на силу природы, ломая её и заставляя служить своим целям. Это всё равно, что поймать и обуздать дикого зверя, удерживая его в оковах, ломая его волю, полагаясь только на силу рук. Но ты сам знаешь – иногда просто погладить зверя, и он перестанет быть твоим врагом и, возможно, сам захочет тебе помочь. Так и тебе не потребовалось большой силы – просто потому, что ты способен опуститься на уровень небытия и действовать тут. Не на уровне Творца, конечно, но и не на уровне Смерти. Ты – Аарх, у тебя свои пути. Будем смотреть дальше?
- Будем! - Ладар прикрыл глаза, чувствуя, как тонкие ладошки ложатся на лицо, разгоняя туман небытия и создавая удивительно чёткую, яркую картинку на неведомый и призрачный вид изнанки мира.
Это было странное, необычное зрелище. Букашка, рождённая в плоском, привычном мире, училось ориентироваться в мире множества измерений. Кирк, неторопливо бредущий по дороге, отражался во множестве плоскостей. И вид его был странный, словно сияющее облачко покрыло конструкцию из изломанных линий. Первая его попытка найти поводья, не открывая глаз, лишь позабавила Дзегу, заставив её рассмеяться долгим и переливчатым смехом – звонким, как у любого ребёнка, но с ноткой хрипотцы, присущей скорее умудрённым жизнью женщинам.
Сломанная ветка, меняющая свои очертания по мере того, как из неё уходила жизнь. Какой-то неосторожный хищник, оказавшийся вблизи дороги и признанный подходящим объектом для исследования. Любое движение, любая смена ландшафта – всё использовалось для учёбы. Измочаленное, вырванное с корнем дерево, кровавые ошмётки от звериного тела, очередные просеки в лесу, словно выгрызенная древняя дорога – всё это вызывало новые приступы хохота у спутницы Ладара.
- А ты думал, что? - Она хваталась за его пояс, чтобы не упасть с нервно вздрагивающего от очередной причуды хозяина Кирка. – Раз, и стал вровень с Творцом? Получил доступ к некоторым из его инструментов – и стал таким же?
- Вообще не понимаю, как тут можно что-то создавать. Разрушать – да, легко. Но что-то создать…
- А создавать вообще на порядок сложней. К тому же вы, люди, все новые знания используете прежде всего для разрушения. Может, так оставим? Будешь самым крутым магом-разрушителем?
- Если ты забыла, ты хотела научить меня, как заштопать прореху в пространстве Вселенной. Я так предполагаю, что разрушением здесь ничего не сделаешь! Объясни дальше!
- Вначале освой это! Как только ты сможешь сделать свои движения достаточно ювелирными – так, чтобы не сеять вокруг Смерть, пойдём дальше.
Ладар честно пытался. Довольно скоро он научился самостоятельно погружаться на новые пласты небытия, показанные ему Дзегой. Но работа с векторами была слишком необычной. Подобно сжатым пружинам, они всегда были готовы направить поток силы – максимально большой и мощный. Это действительно был инструмент не мелкого божка, только и способного, что дарить утешение и совершать мелкие чудеся, чтобы поразить воображение зевак, но Творца, способный двигать горы и уничтожать миры… И, наверное, создавать. С последним было туго. Дни проходили за днями. Ладар научился определять опасность, не выходя из транса – и ликвидировать её в нём же. Несколько раз он уничтожал пытавшихся напасть на них хищников, один раз разогнал целую стаю, устроившую на них охоту, просто закольцевав вектор и вызвав самую настоящую бурю. Только, в отличие от обычной, она была послушной – и не тронула путешественников, ограничившись местом засады.
На третий день Дзега потребовала устроить день отдыха. Устроившись на берегу небольшой речки, они весь день купались, валялись на песке и ловили рыбу – так, что даже Кирк объелся и равнодушно смотрел на бьющихся на берегу скользких рыбин.. Дзега прекрасно разбиралась в местных травах, тут же подобрав листья, от которых улов приобрёл одуряющий вкус и аромат. Два десятка рыб коптились в небольшом шалашике, ещё столько же пеклись, завёрнутые в листья, в углях – впрок, на дорогу, когда Дзега внезапно попросила, вытянув вверх руку:
-Там, на верхушке дерева… Сорви мне пару веток, на них самые смачные листья!
Потянуться верх? Машинально Ладар вошёл в уже привычное состояние транса, увидев призрачный и искажённый мир, проекцию дерева на нескольких ближайших пластах. Вектор выдал крохотный импульс силы, заставивший ветку переломиться у самого ствола – и, кружась, опуститься на землю возле их стоянки.
Девушка довольно улыбнулась и сказала спокойно и выразительно:
- Ну вот! А мучился, метался! Ты же мастер ювелирных касаний! Нужно было просто расслабиться и делать то, что лучше всего получается.
- Да? – Ладар счастливо подпрыгнул, и тут же замер, глядя на собеседницу, поражённый внезапным открытием. – А ведь ты уже не выглядишь ребёнком. Ты стала старше! Теперь ты юная, но вполне сформированная девушка.
- Это плохо. – Дзега нахмурилась. – Моё время тут течёт слишком быстро. Нужно выбираться с территории Хаоса, а ты всё ещё не готов к тому, чтобы защитить меня.
- Так ты для этого обучаешь меня управлению изначальными силами?
- Возможно. Пока и я не знаю, как получится. Но подобные знания и тебе нужны, как воздух, разве нет? И вообще, пока у нас прорыв, нужно учиться дальше.
- И что у нас следующим уроком? – Ладар привычно окунулся в мир небытия, с сомнением оглядывая пространство. Тут так пустынно… Кроме векторов, ничего нет.
- Есть, но на более высоких уровнях! Ты же не в мёртвых вселенных, тут есть всё, просто мы нырнули очень глубоко. И потом – чтобы создать что-то из чистой энергии, нужно время.
Ладар в недоумении моргнул, картинка смазалась, и он вновь оказался возле костра.
- Но ведь время течёт само по себе, что я могу с ним сделать?
Дзега закусила губу, сосредоточенно глядя в огонь…
- Да, ещё и теорию о слоистом времени ты не осилишь. Не всё сразу. Ладно, ты умеешь играть на чём-нибудь?
Ладар растерялся, потом залился краской и, в смущении покопавшись в вещмешке, вытащил небольшую старую свирель.
- Вот. Когда-то я свистел на дудке, но мой первый учитель увидел и подарил её… И даже показал пару мелодий. Просил играть их ему, когда накатывал очередной приступ боли, тогда ему становилось полегче.
- Сыграй.
Парень тщательно протёр старое, потемневшее дерево. Столько всего с ним приключилось за последнее время, а свирель учителя так и валялась на дне его мешка. Память о друге? О втором отце? Он никогда и ни для кого не играл – просто не считал, что умеет делать это так же красиво, как выступающие в их городе заезжие музыканты. И вот – эта странная девочка… нет, уже девушка легко уговорила его на то, что он считал похороненным в глубинах памяти.
Старая, старая флейта… звонкая, чуть надтреснутая мелодия, в которой слышно журчанье ручья, крики птиц и лепет младенца… Безыскусная, простая, зато идущая от сердца. Дзега слушала её, чуть прикрыв глаза – и губы её трепетали, словно ведя неслышную никому песню.
- У тебя был хороший учитель. Он не стал портить твой вкус глупыми песенками и музыкальной грамотой. Тебе достаточно вложить душу - твоя свирель затронет сердце. Это подойдёт. Дай один звук.
Длинный, протяжный вздох пронёсся над поляной.
- Теперь короткий.
Свирель вскрикнула, как испуганный ребёнок.
- Хорошо. Вернись в небытие. Отлично. Теперь представь: каждый звук – это мгновенье. Короткое и длинное, яростное или спокойное. Раздай их векторам – и сыграй свою мелодию.
Словно в тумане, Ладар поднёс свирель к губам… Странный, призрачный мир встрепенулся, тугие волны застыли, готовясь к непонятно чему – и крохотная мелодия ударила в призрачные своды, заставив вектора, больше всего похожие в этот момент на длинные извивающиеся нити, сплестись в какой-то новый, простенький и незамысловатый узор.
Заранее страшась увиденного, Ладар открыл глаза. Прямо перед ним простиралась очередная вырубка. Вновь своими забавами с изначальными силами он проредил древний лес. Но в этот раз не дымящаяся, исковерканная земля с измочаленными кусками деревьев лежала перед человеком – нет. Скорее, это было похоже на гать через болото. Ровные ряды брёвен уходили к горизонту, образуя новую дорогу, по которой так и подмывало пройти.
Тонкая ладонь легла на его руку.
- Поэтому и говорят: Изначальная музыка творения. В Хаосе все вектора подобны волосам, спутанным и свалявшимся. У Творца они образуют огромный гобелен, где всему есть своё место, создающее картину мира. Уложить их так, чтобы им это понравилось, и они сами стремились лечь поудобнее – искусство, недоступное никому, кроме самого Создателя. То, что сделаешь ты, или я, исчезнет со временем, прорастут новые деревья, и всё станет, как прежде. Люди называют это законами природы, не понимая, что просто слышат изначальную музыку, создающую этот мир. В иных Вселенных, у иных Творцов музыка другая – и их законы другие.
Ладар, помолчал, вслушиваясь.
- Ну а если без аналогий?
Очередной звонкий смех вспугнул молчание притихшего леса.
- А без аналогий не получится. Ты не Создатель и даже не бог. Тебе не под силу понять всей сложности процессов, с которыми ты так легко играл. Малыш, тебе удалось соединить разрушение и созидание, энергию и искусство, силу и музыку, найти свой путь – не заморачивайся потаёнными смыслами. Никто и никогда не в состоянии постичь всё до конца. Ну, за исключением, быть может, Творца. Не уподобляйся сороконожке, в своём стремлении понять, как нужно ходить разучившейся это делать! Просто играй!
Резко прыгнуть вперёд – на странный, покрытый узорами пол зала. Голова на секунду закружилась, всё поплыло – и вокруг поднялись призрачные стены лабиринта. Сияющие стены дрожали и изгибались, словно колышущееся от малейшего дуновения ветерка, но были полны энергией – любой прикоснувшийся к ним сгорел бы за один удар сердца. Сделан осторожный шаг – и одна из стен прыгнула ему навстречу, заставив отпрянуть. Тут нельзя идти наугад.
Успокоиться. Прикрыть глаза. Посмотреть на мир так же, как смотрел он совсем недавно, пытаясь идти в кромешной тьме. Яркое, ослепляющее сияние! Всё вокруг горело странным, холодным пламенем. Тысячи нитей соединяли человека с этим рисунком, с этим миром – яркие, мощные, полные силы, они тащили за собой – в огонь, в свет. И лишь одна, маленькая и слабая, почти исчезающая в сиянии нить вела к храму. Одна нить цвета ночи. И нужно идти за ней – в поисках отдыха от света, в поисках себя, в поисках тени.
Это был странный танец. Друзья, замерев на краю зала, смотрели, как удаляется их подруга – по кругу, скользя, совершая лёгкие, плавные изгибы, приседания и повороты, вот только повторить подобное вряд ли удалось бы и эльфу. Неожиданные, нелогичные, неправильные движения. Так не танцуют – так сражаются. Отчаянно и яростно, когда силы кончаются и усталость берёт своё. Но отчаяние не бывает столь медлительным, столь прекрасным и лёгким. Это был странный танец.
Стены света наконец-то раздвинулись, обнажая тьму входа. Единственное не залитое молочной белизной место манило усталые глаза, заставляло идти напролом, но танец ещё не окончен, нужно ускользнуть он ещё одного языка пламени, и ещё, и ещё. И, наконец, как завершающий штрих непонятного танца: скользнуть под тень сияющих стен – густую, словно вобравшую всю тьму этого зала.
Гонг. Долгий, вибрирующий. Он разбил оковы сияния, заставил почувствовать тишину подземелий, холод голого тела и шершавый камень под ногами. Клок тьмы, выживший в странном, вывернутом наизнанку храме, когда единственный путь к спасению – это нить, ведущая к смерти. Близкие, но недоступные стены. Белизна ближайшей внезапно нарушается, и из неё выходит призрачная фигура.
- Ты прошла путь. Ты нашла смерть в конце пути.
- Я знаю, кто ты! Ты не смерть! И я пришла не к ней!
Призрачный мужчина с удивлением посмотрел в глаза пришельцу.
- Ты первая, кто говорит подобное. Ты уверена в своих словах?
- Да! Где Ладар?
- Этот тот вопрос, с которым ты шла ко мне. Но право получать ответы нужно заслужить, сделав выбор. Смотри.
Всё вокруг затуманилось, храм пропал, человек почувствовал себя невесомым и вездесущим, подобно божеству. Стремительный полёт сквозь дымку – и небольшая комнатка в старом замке.
Древний старик, лежащий на смертном ложе. Лязг и крики людей под стенами. Там идёт битва, там гибнут и умирают люди. Возможно, замешкавшись у них, смерть не спешит в эту комнату, заставляя умирающего сжимать кулаки, тщетно мечтая не о жизни – нет, о возможности умереть не в мягкой постели, а там, где лязг мечей и стоны поверженных врагов звучат страшной, кровавой музыкой.
Сухой, нейтральный голос призрака из-за спины.
- Он молит богов о правильной смерти. В твоих силах помочь. Решай.
- Что я могу! Я не богиня!
- Решай! В твоих силах помочь! Правда, тебе это обойдётся в изрядный кусок жизни… Да, у магов её больше, чем у обычных людей, но стоит ли это того… Подумай.
Вкрадчивое, деликатное сомнение.
Страх, растерянность и отчаяние. Я не могу! Это не моя работа – помогать умирающим! И – шелест тени над головой. Ты справишься, если ты – идущая под моим крылом. И – собственные жизненные токи, вошедшие в лежащего старика, давшие ему силы встать, откинув одеяло, и легко, не глядя нашарить лежащий в изголовье меч.
- Смерть, ты прекрасна! Спасибо тебе за этот подарок! Резкий, торопливый поворот к двери, твёрдая, уверенная поступь – и громкие крики под стенами. Чужие души, отлетающие от прикосновений фамильного меча – и узкой девичьей кисти.
- Ты выбрала. – Сухой, уверенный голос. - Ты хочешь знать последствия своего поступка?
- Нет.
- Уверена? – Еле слышные нотки разочарования.
- Да. Я в достаточной мере знакома с хрониками собственного рода, чтобы узнать осаду Сцеры и героическую смерть моего прадеда. Смерть, которая настолько вдохновила защитников, что они смогли выстоять, и в конечном счёте победить. Правда, никогда не думала, что за это мне придётся заплатить собственной молодостью.
- Ты поразила меня, девочка. Подобные успехи в твоём юном возрасте, особенно если учесть, что в этот храм ты попала практически из каприза… Не переживай за молодость, я укорачиваю жизни исключительно с другой стороны.
Чуть ехидный, насмешливый смешок.
Вновь туманная дымка и собственное сознание, стремительно несущееся сквозь неё. Мелькают люди и лица, мелькают чужие тела, связанные сотнями белых нитей с этим миром. Сотнями, тысячами, десятками… а вот эта душа связана с миром лишь одной нитью – любовью матери.
Роскошная, заваленная игрушками детская комната. Небольшая, увитая шёлком кроватка – такую делают для новорожденных. Молодая мать, с обезумевшим взором прижимающая к себе дитя – рахитичное, больное, с усталым сморщенным личиком, с полными гноем глазами, оно захлёбывается плачем. Пожилой маг в золотой мантии, стоящий рядом.
- Архимаг из столицы скоро будет. Не волнуйтесь, мы спасём вашего сына, чего бы это не стоило.
Резкий рывок вперёд – и узкая полупрозрачная кисть, прижавшаяся к сердцу малыша, обрывая единственную нить, соединяющую его с этим миром, ребёнка – с матерью. Тонкая, юная душа, вырывающаяся из-под пальцев. Душа с ясными, чистыми глазами, в которых стоят слёзы. Наклонившись, она целует ту, что дала столь недолгую жизнь – и растворяется в свете.
- Вот так, не выслушав даже? – Усталый равнодушный голос, в котором проскальзывают нотки удивления.
- В нашем роду никогда не рождалось уродов. – Спокойный, чуть насмешливый голос. – Такие вообще не должны рождаться.
- Ты жестока, девочка.
- Это хорошо или плохо?
- Это необычно для простой смертной. Насколько я понимаю, ты нашла мой храм, потому что считала его характеристики благодаря маячку, навешенному на Ладара Рикса во время его последнего посещения? Можешь не отвечать. Интереснее другое – сейчас ты пришла сюда, беспокоясь о нём же? Но таково ли твоё подспудное желание? Ты уверена в этом? Подумай хорошо, прежде чем ответить. Я могу направить тебя к нему, если ты захочешь. Или – дать тебе новую силу, силу Смерти. Любой, прошедший испытание в моём Храме, вправе ступить на потусторонние тропы.
- Я… Я волнуюсь за Рикса.
- Насколько сильно. Поможет ли твоему решению вот эта картинка?
Взмах рукой – и из темноты выступила лесная дорога, по которой на каком-то уродливом скакуне ехал Ладар… А прямо перед ним ехала рыженькая худая девушка, о чём-то оживлённо болтающая с парнем. Несколько секунд девушка пристально смотрела на весёлую парочку, кусая губы. Девчушка, словно почуяв взгляд, подняла глаза, уставившись точно на соглядатаев, улыбнулась – и её ладошка, словно невзначай, легла на пояс Ладара.
Марго резко отшатнулась от изображения, развернувшись к фигуре с горящим из-под капюшона ядовито-зеленым светом.
- Я согласна получить могущество Смерти. Ну, после того, как пройду последнее испытание. Их ведь должно быть три, верно?
Лёгко движение руки – и экран гаснет за спиной Марго, убирая лес, дорогу, странную парочку – и вылетевшее из кустов хищное тело.
- Это и было третье испытание. И ты его прошла.
Дзега что-то почувствовала и положила руку на пояс Ладар за секунду до того, как это случилось. Огромное змеиное тело вылетело из зелёной поросли – хищное, мощное, толщиной с хорошую бочку, с широко раскрытой пастью, в которой свободно мог поместиться всадник вместе с лошадью.
Девушка как-то яростно и обречённо вскрикнула – и бессильно обвисла на руках Аарха. Тот ни секунды не раздумывал. В подобном бою любое, даже мельчайшее промедлении ведёт к мгновенной гибели.
- Бой! – Потерявшее сознание Дзеги окутывается его коконом небытия, сильным толчком улетая в противоположную от атакующей твари сторону. Прыжок прямо со спины шурша, навстречу оскаленной пасти, и его клинки, застоявшиеся без дела, радостно и яростно поют песнь смерти. Сталь скользит по чешуе, на ладонь разминувшись с выпученным глазом с вертикальным зрачком, сильный удар отшвыривает Ладара в сторону, сильный удар о землю заставляет сознание поплыть, во рту становится солёно и горько, а огромные челюсти смыкаются на промедлившем Кирке, давшим хозяину время на такой красивый, но увы, неудавшийся прыжок – и заплатившем за это собственной жизнью.
Короткий, жалобный вскрик шурша, кровь, брызнувшая во все стороны – и злое шипение разозлённого змея. Уже сминаемый мощными клыками, тот извернулся, полоснув своей трёхпалой лапой по морде рептилии – и теперь её правый глаз заливается кровью из кровоточащих царапин. Увы, только царапин – чешуя твари даже вокруг глаз подобна броне. Прыжок вправо, туда, где тварь ничего не видит, подскок – и резкий удар в залитый кровью глаз. Стигис скользит по ядовитой крови, изворачивается – и до половины погружается в побагровевшее веко. Дикий свист – треск ломаемых деревьев. Гигантское тело свивается в глубок, отбрасывая человека, всё плывёт, лицо в крови, видно, разодрало чешую, ноги подкашиваются, руки дрожат, но где-то сзади плачет перепуганная девчонка, решившая довериться обычному человеку, и нужно встать, пусть в глазах и темно… Змей перед ним как на ладони, он виден весь, ещё пара мгновений – и его ярость обрушится на поляну, превратив на ней всё в перемолотое месиво.
В глазах темно, сердце колотится, грозя выскочить из клетки рёбер. Резким рывком остановить предающее, испуганное тело, нырнуть поглубже – на самое дно небытия, увидеть ровные, спокойные, равнодушные уровни пространства – и странную тень, ломающую чужие построения. Впервые Аарх увидел, как можно искажать саму структуру Вселенной. Но думать об этом не было времени – нащупав ближайшие вектора, он ударил всей их силой – туда, где должно было быть, не могло не быть извивающегося тела, надеясь успеть – хоть в этот раз успеть ударить первым.
Вектора вырывались, словно взбесившись, ускользали, норовя вырваться из рук – тонкие ладошки Илис внезапно опустились на руки Ладара, и Сила, внезапно ставшая покорной, ударила быстро и точно – прямо в серую тень, сминающую ткани небытия.
Резко, рывком запустить собственное сердце, шагнуть вперёд, поднимая непослушными, отяжелевшими руками неподъемные клинки – и увидеть огромную, шириной в два копейный выпада просеку, уходящую к горизонту. Торопливо сформировав магические скрепы, Аарх пережал раны, остановив кровь, наполнил энергией тело – и, подняв клинки, застыл в ожидании врага. Но тут на его плечо легла тонкая ладошка.
- Он не вернётся. Сейчас – не вернётся. Ты напугал его достаточно. Это змей не из тех, кто ищет достойных противников. Потрёпанный, он затаится - и будет действовать по-другому.
- Эта тварь… она пожирала пространство! Что это такое?
Смущённый, чуть виноватый взгляд.
- Если я скажу, что это одна из аватар вашего Единого, ты будешь сильно ругаться?
Дорога тянулась бесконечной лентой, подобно змее, пожирающей пространство. Дзега шла, укутанная в кокон небытия, периодически бросая настороженные взгляды на идущего рядом парня. Тот шёл, чисто механически переставляя ноги, весь во власти переживаний. Что его больше потрясло? Гибель шурша, к которому он успел привязаться, останки которого аккуратно сложил в яму посреди развороченной мостовой и завалив обломками дерева? Или всё-таки представление о боге, оказавшимся вдруг не таким уж белым и пушистым?
Поколебавшись, она начала говорить: в любом случае, следовало отвлечь – или прояснить ситуацию.
- Понимаешь, вы поклоняетесь не Творцу. Ему вообще молитвы и земные поклоны не нужны. Если бы люди решили славить именно Творца, то вместо храмов и церквей вы открывали, уж прости за обыденность, ремесленные школы… Ну, университеты или академии изящных искусств, это в меру своей оторванности от реальной жизни. И святыми у вас бы были лучшие ремесленники, создающие подлинные произведения искусства, учёные, художники, наконец. Но никак не те, для кого знание – это враг, а творчество и познание нового – греховное, предосудительное занятие.
Ладар оторвался от созерцания дороги под ногами и вяло спросил:
- А почему ты думаешь, что у нас в монастырях монахи не занимаются познанием нового? Ну, и творчеством?
Дзега хмыкнула, прикрывая рот ладошкой.
- Ты так наивен? Да если бы монахи, ну хоть один из десяти, хоть иногда, по часу в день, занимались собственным развитием, а остальные просто этому бы не мешали – вы бы не жили так, как сейчас живёте. Ну, а если бы они ещё и занимались духовным совершенством, войн не было бы в принципе. Десять – двадцать поколений, нацеленных на творчество, и мир преображается. Причём, как правило, навсегда. Рецидивы, конечно, случаются, но уже не на таком дикарском уровне. Понимаешь, творчество меняет людей – они перестают быть животными. Ими уже не управляют инстинкты, вернее, они не становятся превалирующими в поведенческих мотивах. Они перестают быть эгоистами хотя бы в той мере, чтобы понять ответственность перед обществом – вещь, которая у вас случается крайне редко и, как правило, быстро проходит, оставляя после себя горечь обманутых надежд и ощущение, что тебя предали.
- Ладно, а кому мы тогда молимся?
- Ну… Видишь ли, в любом мире, где есть хотя бы животный мир, возникают особые сущности, питающиеся их энергией. Вначале это просто паразиты, безмозглые и ни на что не способные. Но если животные приобретают разум… о, тут есть два пути. Паразиты могут эволюционировать – а могут сливаться с человеческим сознанием, совершенствуясь. Если есть возможность сливаться со многими сознаниями одновременно – это значительно ускоряет рост эволюции этих сущностей. На начальном этапе это лучше делать во сне, однако лучше всего, когда человек бодрствует, хотя разум его чист. Во время молитвенного экстаза или просто во время определённых религиозных обрядов. Со временем эти сущности приобретают разум и определённую силу. Собственно, чем больше существ они контролируют, тем лучше. После этого каждый развивается индивидуально: одни меняют тела от аватара к аватару, живя среди людей и совершая то, что принято называть чудесами, другие предпочитают править издали, через жрецов, лишь иногда показываясь избранным, готовым принять за реальность причуды сознания. В любом случае, являться во плоти – непозволительная роскошь, на это тратится бездна энергии. К тому же можно застрять в раз созданном теле, если что-то пойдёт не так.
- Умнее всего поступил Единый. Хотя… всё началось с того, что он не был Единым. Хотя и был одним их первых, тех, кто появился на заре сотворения мира, вложив свою ноту в изначальную музыку, и мог с некоторым основанием называть себя Творцом… Хотя подлинный Творец давно ушёл создавать иные миры, но тех, кто помогал ему, он не забыл, наделив помощников частью своей силы. Крохотной по его меркам, но огромной по меркам отдельного мира частью Творца. Их было двое – мужчина и женщина, и сила, подаренная им, заставляла их упиваться своей мощью. Полученная власть пьянила, но первое время они помнили о поручении Творца – следить, чтобы рождающиеся вновь и вновь молодые боги не становились паразитами.
- А чем отличаются боги от ментальных паразитов? И почему на заре времён их было много?
Дзега вздохнула.
- Имей терпение, слушай внимательно и всё станет понятно. Богам, как и обычным паразитам, нужна энергия Творца, сконденсированная в разумных, а потому особенно ёмких, существах. Только паразиты крадут то, за что боги честно расплачиваются… Ну, не совсем конечно, но людей давно приучили, что утешение, удача, здоровье – всё это достаточная плата за частицу Творца. Они её легко отдают, даже за тень помощи.
- И что конкретно они отдают?
- Возможность стать богами. – Дзега вздохнула. – Именно поэтому на заре времён богов было так много. Сферы влияния были не поделены, и масса людей имела возможность собирать в себе энергию Творца до конца своей жизни. Большинство, конечно, от этого не имели ничего, кроме возможности родиться вновь, с нерастраченной энергией, уже зрелой личностью: но два-три таких рождения – и человек приобретает божественную силу. И тогда его сознание не меркнет после смерти, и появляются новые врата – и новый выбор. Впрочем, довольно скоро это прекратилось. Никому не нужны конкуренты, никто не хочет терять базу для питания. Люди были поделены меж иными сущностями, а потом… потом началась война за ваши души. Война долгая, война меж богами – и паразитами. Огромную роль в ней сыграл как раз тот, кого позже назвали Единым. Он уничтожил главного противника.
- А был и такой? Дьявол?
- Нет… - Лукавый смешок. – Дьявола придумали сами люди, и гораздо позднее. Дьявол относится к богам: он не крадёт души, а честно предлагает сделку. Паразиты же не спрашивали – они просто брали, что хотели. Не замечая, что полученная таким образом энергия – чёрная.
- Разве энергия может иметь цвет?
- Ну… Энергии отличаются, конечно, иначе, цветовая гамма была придумана для упрощения. Самая лучшая, чистая энергия - та, которую дарят. При этом она практически не изменяется, оставаясь энергией Творца. Её назвали белой. Дальше идёт та, которую обменивают. Тут уже масса оттенков – обмен всегда разный. Ну, и чёрная – та, которую крадут. Она сильно меняет сущность получившего её, превращая в нечто жестокое и уродливое. Сегодня даже уцелевшие паразиты брезгуют подобной, предпочитая обмен… Правда, делают это довольно своеобразно – находят сильного ребёнка с чистой душой, и выполняют его желание в обмен на постоянную прописку… Дети желают много и сильно, всегда можно улучить момент, когда за пустяк ребёнок соглашается впустить в свою душу сущность. Чаще всего даже не понимая ничего. И остаток дней он кормит паразита…
- А боги что? – Эти слова вырвались у Ладара непроизвольно. Его всего передёрнуло от мысли, что где-то на астральном плане к маленьким детям присасывается паук, и пьют потихоньку из них всё лучшее и светлое – до конца жизни.
- А боги закрывают глаза. Людей много, если паразит не пытается вырасти и не нарушает закон, то ничего страшного.
- И что, снять его нельзя?
- Ну почему же, любой мало-мальски сведущий в астральных планах маг это может. Вот только боги не любят, когда маги лазят в их вотчину – такие умельцы долго не живут. Никаких громов и молний, всё тихо и просто: подвернувшаяся нога, треснувшая ножка стула, банальный инфаркт… Высшие силы любят играть случайностями. Зачем им те, кто может проникнуть в их сущность? Помнишь, церковь объявляла злыми колдунами часть магов? Охота велась как раз на тех, кто способен увидеть, Что же боги такое.
- Это… Это несправедливо!
- Жизнь вообще несправедлива, так почему же богам быль лучше? К тому же эра богов давно ушла в прошлое – есть лишь Единый, остальные, кто выжил, прячутся по задворкам. И вообще, хватит меня перебивать, получается не история, а невесть что!
- Молчу. Ты говорила – были старшие боги, те, кто застал Творца.
- Скорее, акт Творения. Впрочем, это детали. Был изгнан Хаос, мир рос, росли разумные, отвоёвывая своё место под солнцем. Крепли боги, поначалу не обращавшие внимания на паразитов, пока те не выросли до поистине колоссальных размеров – позже их назвали титанами. И началась война богов и титанов. Про неё сложена масса легенд, смысла этой войны разумные до сих пор не понимают, но это и к лучшему: людям было бы неприятно знать, что война велась за них, как за ценный ресурс. Так вот, последнего титана убил как раз Единый. Помнишь легенду о боге, убившем огромного змея, опоясывающего землю?
- Да! Но его ведь звали…
- Тихо! Не нужно имён! Так вот, этот последний из титанов был самым мудрым. Он накопил огромное количество чёрной энергии и скрылся от богов в глубинах океана, надеясь переждать любую войну. Там он был безвреден, и те, кто охотился за ним – на самом деле охотились за той силой, что скрывалось в нём.
- Но в легенде говориться, что бог, убивший змея, олицетворявшего мировое зло, принял его в себя, дабы оно не излилось в мир?
- Меньше верь сладеньким обёрткам легенд. Зло было надёжно укрыто на дне океана. Только мечта о новой силе со стороны старшего бога, чувствовавшего, что энергия Творца не вечна, что она уходит, растраченная на войну, на чудеса и разные глупости, могла заставить Единого поднять змея со дна океана. Смешав в себе силу творца и чётную энергию, он надеялся остаться прежним… не получилось. В нём две разные силы, он то добр, то зол, мечется от одного к другому и обратно… и главное – он стал хитрей и умней. И придумал, как завоевать всех людей, и стать тем, кем он стал. Аватары, святые – это всё вчерашний день. Благодаря своей победе, он смог сделать проводником своей воли целый народ: найдя небольшое кочевое племя, он не стал иссушать их, как всех остальных. Уведя его подальше от остальных, он преобразовал их, создав необычный двухсторонний канал: забирая у них энергию Творца, он аккуратно делился с ними чёрной энергией ночи. Так, чтобы они не стали кем-то большим, чем люди – но людьми были талантливыми. И нашёптывал, нашёптывал… о том, что они – богоизбранные, исключительные, не такие, как все! Они и вправду были другими: чёрная энергия – это пусть и искорёженная, пусть и страшная, но тоже изначальная сила Творца. Они могли многое, вот только всё это неизменно вело во тьму. Он не давал этому народу осесть, заставляя их кочевать по всему миру, и везде проповедовать, увлекать, рассказывать о себе. Единый много взял от убитого им змея: подобно ему, он легко менял шкуры, имена, обличья, представая перед очередным народом в наиболее привлекательном для них облике. Впрочем, постепенно имена богов уходили: зачем нужны имена, если бог один? Просто бог, или Единый – этого вполне достаточно.
- Но как же другие боги, и другие народы? Почему они всё это приняли?
- Многих богов Единый действительно уничтожил и поглотил. В нём было достаточно черноты для этого. Оставшиеся предпочли смириться, отказаться от большей части людей и не высовываться. Змей их не трогает: он прекрасно понимает, что ещё пять, десять веков – и все будут молиться только ему, он станет подлинно Единым.
- Змей?
- Ты видел его аватара… Конечно, у него есть и людские обличья, но он ими давно уже не пользуется, я подозреваю, что изменения продолжаются и он… что это? Ты чувствуешь запах?
Ладар торопливо положил руки на рукояти клинков, настороженно оглядываясь по сторонам. Он давно уже убедился, что у его странной спутницы чутьё просто сверхъестественное… во всех смыслах. И тут… лёгкий сладковатый запах коснулся его носа. Запах, от которого хотелось кашлять.
- Гарь! Где-то рядом разожгли сильный костёр! Или…
- Или это лесной пожар! – Дзега мрачно оглядывалась по сторонам, пытаясь что-нибудь придумать. – Единый не успокоился. Да, он не может меня учуять, но знает, что я где-то здесь и понимает, куда я стремлюсь. Вполне достаточно устроить впереди пожар – и я в ловушке. Бежать назад? Реку мы прошли вчера – не успеем. На шурше ещё смогли бы уйти из огня, но змей помнит его вкус и знает, что нам некуда деться. Хотя – эта тварь предусмотрительна, наверняка и сзади есть ловушка. Похоже, наш путь закончен!
- Ты слишком быстро сдаёшься! – Аарх хмыкнул и торопливо начал снимать с себя всё лишнее: припасы, плащи, одеяла, всё, чем их заботливо снабдили в городе, что раньше нёс Кирк, а после – он. Теперь же, готовясь к бегу наперегонки с пламенем, герой штрафбата безжалостно сваливал в кучу посреди дороги всё, что могло бы задержать его хоть немного. Правда, складировал всё достаточно аккуратно – на каменном пятачке в центре дороги, подальше от наступающего пламени, причем продукты положил отдельно: если сюда доберутся дикие звери, то, прельстившись продуктами, остальные вещи могут не тронуть.
Оставив только пару клинков да сунув в опустевший вещмешок несколько самых нужных вещей, он критично оглядел Дзегу и, аккуратно достав свою любимую метательную рыбку, принялся распарывать тяжёлую дорожную юбку, оголяя стройные ножки. Та, принципиально не носившая брюк, теперь лишь вздыхала, глядя на стремительно укорачивающийся подол, но не протестовала, мгновенно поняв замысел Аарха.
- Хочешь поспорить в скорости со стеной пламени? И как ты это себе представляешь?
- Сейчас увидишь. – Отшвырнув последний клочок материи, оставив лишь нечто вроде широко ремня или набедренной повязки, Ладар подхватил клинки и выпрямился. – Беги за мной!
Это было слегка позабытое, но приятное ощущение. Да, мало кому может нравиться бег наперегонки со смертью, по лесу, где всё служит для убийства, но только не выходцу штрафбата. Привычка жить на лезвии ножа уже давно вошла в его плоть и кровь, стала необходимостью, без которой жизнь – пресна и скучна. Сзади слышался рёв пламени, трещали и падали объятые огнём деревья. Клинки пели свою песню, мир подернулся серебристой дымкой, в которой легко было различать омуты смерти. Вот ветка налилась чернотой, наклонилась ниже, прямо к голове Аарха. Сверкнул стигис, перерубленная ветвь свернулась кольцами – и упала на землю, уже бессильная. Земля на дороге внезапно превратилась в чернильный омут, но идущий тропой тени легко перепрыгнул её, кончиком меча перечеркнув опасную зону – и мчался дальше, не обращая внимание на доносящееся сзади бессильное шипение.
Ладар не волновался за бегущую рядом Дзегу: она уже давно доказала, что по своим способностям не отстаёт от Аарха, а, возможно, и превосходит. Если что и удерживало её рядом с человеком – это необходимость постоянно быть в коконе небытия. Скорее всего, она не знала, как вызвать броню – с ней кокон приобретал некоторую прочность и автономность, во всяком случае, должен был согласно давно уже внесённым в неё усовершенствованиям, так и не опробованным на практике.
- Мы бежим к горам?
Ладар вздрогнул и с трудом удержал лезвие тёмного клинка от выпада. Нельзя задумываться во время бега наперегонки со смертью, нельзя. Резко свернув, он обогнул куст, в котором явно кто-то скрывался, глянул вбок, отметив бодрый вид спутницы, и с некоторым трудом ответил, пропихнув слова в спаленную бегом глотку:
- Конечно! Куда же ещё… Если поблизости нет реки, то камни – самый оптимальный вариант защиты от огня. Насколько я помню, там совершенно голые скалы. Достаточно отойти по ним на пару сотен метров, и можно любоваться пожаром, словно в театре.
- Ты оптимист! А как мы заберёмся на скалы?
- Это не самая большая проблема. – Резко затормозив, Аарх уставился на ряд чёрных, лоснящихся тел, перегородивший дорогу. Каахи.
- Ну, вот и всё. – Дзега сникла, опустив голову. – Я же говорила, Змей подстрахуется. Но бегаешь ты замечательно, нам почти удалось.
- Ты опять торопишься. – Ладар резко закинул клинки в ножны и нарочито небрежной походкой направился к замершей кошке во главе строя – единственной, чьё жало в растерянности замерло, а не подрагивало в предвкушении добычи. Его кура чуть помедлила – и опустилась на чёрный загривок, чтобы начать гладить упругую шерсть.
- Здравствуй, Итека. На кого охотится твоя стая в пламени пожара?
Кошка прижала уши, нервно дёрнув хвостом. Сверкающее жало промелькнуло перед лицом человека, но он покрепче сжал всё внутри, не позволив себе отшатнуться или дать задрожать рукам: хищники не должны чувствовать, что он боится.
- Ты сам всё знаешь. Уйди! Нам попадёт, но мы выпустим тебя.
- Попадёт? И это говорит такая смелая, большая кошка? С каких пор ты слушаешься кого-то кроме своих желаний?
- Я не могу… я должна повиноваться.
- Это просто наваждение. Борись. Позволь, я помогу. Доверься мне.
Глаза в глаза… утонув в оранжевых зрачках, расслабился, чувствуя десяток жал, нацеленных в сердце, слыша нарастающий рёв пламени за спиной. Найдя нить смерти, идущую из глаз, скользнул по ней, вошёл в чужой разум и, найдя в нём крохотную команду, призыв охотиться – на маленькую, странно пахнущую добычу, и уничтожил чужую волю.
- Так лучше, Итека?
Кошка помотала головой, приходя в себя. Помолчала, прислушиваясь к гаснущим чувствам, и глухо произнесла:
- Спасибо. Но я и так не стала бы охотиться на тебя. Ты член стаи.
- Зато накинулась бы на мою спутницу. Сейчас же ты можешь её спасти. Закинь её на спину и унеси в скалы, подальше от пожара.
- А что будет с тобой?
- А я потанцую со стаей. Это будет весело.
Итека оскалилась, и грустная улыбка странно смотрелась на звериной морде.
- Конечно! Нет ничего веселее последнего танца. Ты, вправду хочешь именно этого?
- Может, и нет, но сделаем мы именно так! Бой!
Удар сердца. Чёрное тело стремительно перетекает вперёд и вбок, подхватывает стройную фигурку, закидывая её на спину, и резким прыжком перепрыгивает через растерянную стаю, исчезая в зарослях. Недоумение и ярость на тёмных мордах, но клинки уже покинули ножны, реки косые удары по лапам успокаивают болью самых ретивых, заставляя сосредоточится на оставшейся добыче.
Ещё удар. Аарх крутиться волчком, лезвия мелькают, образующие сверкающий круг. Стигис бьёт плашмя или наносит мелкие, но болезненные порезы, зато тёмный клинок работает ювелирно – он делает множество мелких, но жадных глотков – так, чтобы противники обессилели, но не погиби.
Чья-то лапа прорывается сквозь завесу стали, и рука человека покрывается кровью. Каахи шалеют, забывая от усталости, они всем скопом кидаются на верткую добычу, осмеливающуюся столь обидно огрызаться. И тогда с резким рывком распахиваются крылья, подкидывая тело на пяток метров вверх, на заранее присмотренную толстую ветвь. Каахи тут же мчатся вверх по стволу, словно по ровной земле, но есть несколько драгоценных мгновений, чтобы вздохнуть и нырнуть на изнанку…
Огненный пал вспыхивает вокруг, создавая очередную завесу пламени, противопоставляя идущей на Аарха стене пламени ещё одну, столь же грозную и опасную стену. Запасной, отчаянный, непроверенный и рисковый план сработал! Внизу мечутся растерявшие свой пыл каахи, им теперь можно только вбок, влево или вправо, но никак не назад, туда, куда умчалась Итека – там теперь стоит огненное зарево. Стая, решившись, исчезает вдали, жажда жизни сильнее любой, даже внушённой ярости, а вокруг человека всё выше поднимаются языки огня. Горит всё: дерево, кусты, сама земля, ветвь под ногами. Столбы жара поднимаются вверх, и очень трудно распахнуть над ними крылья, но вновь расчёт оправдан, тёплый слои воздуха возносят человека вверх, и можно заложить вираж, переводя дыхание и выискивая глазами тёмную и светлую фигурки…
- Где стая? – Итека устроилась на высокой скале, куда влетела в несколько прыжков, легко, словно играючи цепляясь когтями за неровности в камне и словно не замечая лишнего веса на своей спине. Дзега наконец сняла броню и глядела на Ладара круглыми от изумления глазами.
- Уходит к реке. Ты можешь догнать их по предгорьям, скорее всего огонь до них не дойдёт, я пустил встречный. Но вряд ли это будет легко: их здорово напугал взметнувшийся вокруг них огонь.
- Его разжёг ты.
- Я. Но твоя стая не пострадала, разве что самолюбие. Да, кстати, рослый самец с белым пятном на лбу не твой.
- Мой. Жив!
- А что ему сделается. Красавец! Прорвался сквозь мою защиту. – Ладар кивнул на распоротую руку, которую аккуратно сшивал во время всего разговора магическими стяжками. – Его работа.
- Он сильный! – Гордость пополам со смущением. – Но глупый.
- Спасибо тебе, Танцующая в тенях. Дальше мы сами справимся, а тебе пора к своим.
- Давно пора. Ещё поохотимся вместе. – Большая кошка встала, потянувшись всем телом, отчего-то завибрировало от носа до жала на кончике хвоста, и, двумя прыжками спустившись со скалы, исчезла в кустах.
- Ну, вот и ещё один день прожит. - Ладар растянулся на камнях, баюкая начавшую заживать руку. – Жаль, одеяла остались на дороге, без них в горах будет холодно.
- Ну… спустись, погрейся, к твоим услугам костёр величиной в половину леса. – И дружный смех разбил начавшие затягивать землю хрустальной поволокой сумерки.
(Продолжение следует...)
