Монолог Медеи. Греция

Героями полна, славна Эллада. Достаточно кому-то из богов прельститься глупою пустышкой с формами полней стандартов олимпийских, и года не пройдёт – рождён герой, очередной завоеватель пачкает пелёнки, готовясь получить свою долю славы и красивую смерть.

Ума, увы, никто не ценит. Достичь высот магических наук, в совершенстве управления людьми не уступать богам – и оставаться на вторых ролях. Увы, в Элладе феминизм известен понаслышке, в качестве курьёза. Признают равной ту, кто, подхвативши меч и спрятав грудь, одной лишь силой поражает.

Мне, сумевшей парой слов повергнуть войско, летать в небесах и зачищать от скверны города, вернувшей сумасшедшему рассудок, приходится бежать за разом раз, как кто-то пальцем ткнёт: « - Колдунья!»

- Да! Милости богов я не ждала! Брала сама, и чаще – полной мерой! Была святой, легко лечила раны, и смерть была послушна слову моему. Лишь благодаря мне и живы аргонавты!

Но крылья оборвала на мне молва глухая… Однако я взлетела вновь – и на драконах! Не изменив призванью своему, я месть свершила, выпив грязи полной мерой.

- Колдунья я! Сильна я не мечом, а словом, так берегитесь слова моего, красивые и дерзкие мужчины! Красавчики… смущает смелый взгляд покорный женский разум. Так хочется поверить в их слова…

Поверить вновь? И снова обмануться, и вновь испить мужских страстей. Предстать пред ними той, желанной им колдуньей, способной убивать и разрушать…

Я – женщина! Способна я лечить и воскрешать, но – героям нужен яд.

Как тяжко мне хотеть любить и быть любимой!

Но я уже привыкла убивать! Я изгоняла змей, от мелких гадов до драконов, но кто сейчас шипит в моей корзинке? Гадюка обвилась меж рукоделья, всегда готовая служить… Привыкла я и к страсти, и к убийству. Драконы кружат в высоте над головой как слуги верные и созданные мною. Они – продукты той моей корзинки, где мирно уживаются ночные кружева, тончайший щёлк - и гибельная сталь!

Ахилл, красавчик, рождённый от богов и от богинь, сумевший вытравить в себе остатки человека… мнишь равным ты богам, но бойся и страшись моей корзинки! Давно в ней кольцами свернулась и тихо спит у наконечника стрелы наполненная ядом тварь. И нет спасенья от её укуса.

Вы видели меня такой, вы сделали меня такой – волшебницу молвою превратив в ночную тьму, в колдунью злобную, в коварную убийцу!

Так берегитесь. Женщина всегда становится такой, которою хотят её узреть влюблённые мужчины! И пусть падут огни и города, и навсегда низвергнутся титаны и герои, богам придётся скрыться в мраке лет – спасенья нет от тонких нежных рук, привычки убивать и прятать яд в услужливо протянутой корзинке…