Белый инквизитор

В груди - словно кусок льда. Зашёл в спину, достав до сердца, и упрямо холодит нутро. Горячая кровь раз за разом, волнами, накатывает на неподатливую глыбу льда, стремясь растопить её, но отступает перед леденящим, нездешним холодом. Больно. Не сильно, вполне можно терпеть, и боль постепенно уходит, истончается, даря вместо себя онемение, и тогда становиться по настоящему страшно: понимаешь, что это сдаётся, прекращает борьбу тело. И хочется взвыть, рвануться вперёд, ловя ускользающую боль, мечтая о ней, жаждая её, как не желал ничего иного. Боль - это тоже спутница жизни. Но та уходит, злорадно усмехаясь, и холод морозит тело, заставляя сознание уплывать в пустоту... И тут приходит музыка.
Тихая, чуть надтреснутая мелодия, грустная и задорная одновременно, она манит чем то родным и знакомым, и замирающее было сердце, робко и неуверенно, но начинает биться в такт странно знакомой мелодии. Эти переливы... флейта! Странный попутчик-шут, что молится музыкой, заставляя людей улыбаться даже на краю могилы. Откуда ты здесь? Или это твоя музыка догнала начавшую отлетать душу, заставив вспомнить... Что?
Дорогу, мерную лошадиную поступь... твою хозяйку, странную, взбалмошную, но тем и притягательную... Её боевой вееер, чьи стальные вкладки отдавали красным в момент встречи... А мелодия всё текла, пробуждая одну за другой частицы памяти, не давая угаснуть отлетающему сознанию. Мелодия лилась всё резче и строже, заставляя собраться, вспомнить, что у него есть долг... Ему что-то приказали. Вроде, нужно что-то расследовать, куда-то ехать... Зачем?
А музыка всё звала и звала за собой, не давай расслабиться. Внезапно её переливы вновь смягчились, послышался шелест трав, пенье птиц, порывы ветра в лесу. Лес... манящий, полный жизни, он окружил человека, не давая ему уйти. И из-за стволов вынырнул чёрно-серый зверь - большой, мощный, с широкой грудью и крепкими лапами. Его янтарные глаза приблизились к человеку и в них показался ещё один лес - испуганный, разлетающийся перед отчаянно бегущим человеком, который мчался, сжимая клинок, мчался что было сил, на пределе возможного, но боялся, что опоздал...
Поляна с разломанными, разорванными телами, тёмный алтарь, и на нём обнажённое тело с кинжалом под левой грудью. Её черты странно колебались... Амелия... Кристина... Амелия. Прошлое будущее? Опять! Нет! Хватит!
Сердце дрогнуло - и забилось ровно и мощно. Кровь обжигающей волной прокатилось по телу, разбивая оковы холода! Инквизитор дрогнул - и открыл глаза.
- Ну вот! Видишь! А ты, Яромил говорил: устал, не хочет жить... Вон, глаза полны ярости! Не дай бог кто-то съест гуся, запечного с яблоками, без него! Арман! Ты гуся всего съешь или нам по крылышку оставишь?
- Оставь человека, пострел. Видишь, плохо ему. Считай, с того света вернулся.
Энц беззаботно махнул рукой.
- На том ли, на этом, всё одно хороший, сочный гусь с яблоками не помешает. Верно?
Арман с трудом кивнул. Говорить было больно, рот пересох, но он заставил себя улыбнуться.
- Я помню, гусь - твоя слабость. Ты в нашу встречу чуть с ума меня не свёл, узнав, что у меня в сумках есть гусятина... Поедим, обязательно.